- А чем богаты наши войска? - снова задал вопрос Николаенко. Названная мною общая цифра - 581 самолет - явно обрадовала командующего.
- Ведь это здорово! - воскликнул он.- На нашей стороне двойное превосходство. Просто отлично.
Но когда я доложил, что новых типов самолетов фронт имеет всего лишь 164 единицы, в том число 125 истребителей Як-1, МиГ-3 и ЛаГГ-3, 18 бомбардировщиков Пе-2 и 21 штурмовик Ил-2, а все остальные самолеты устаревшие, тихоходные, широкое лицо Евгения Макаровича снова помрачнело, стало напряженно-задумчивым. Не порадовал я его своим сообщением и о том, что базируются наши авиационные части на Керченском полуострове скученно, по 4- 5 авиаполков на каждом аэродроме. Командующий заметил:
- Потому и глушат вас фашистские летчики на аэродромах. Воспользовавшись тем, что генерал взял у дежурного связиста трубку и некоторое время с кем-то разговаривал по телефону, я успел повесить на стену оперативную карту, на которой одни авиаполки были обозначены красными знаками, другие - коричневыми.
- Что это вы тут намудрили? - рассматривая карту, спросил командующий. Я кратко пояснил, что коричневым цветом обозначены авиаполки армейской авиации, подчиненные генералам В. В. Нанейшвили (51-я армия) и Е. М. Белецкому (44-я армия) , а красным - полки фронтовой авиации, находящиеся в подчинении командующего ВВС фронта.
- Ну и ну,- недовольно поморщился генерал Николаенко.- Выходит, у каждого своя вотчина.
В этот момент в кабинет вошел военком ВВС фронта дивизионный комиссар Г. А. Иванов, или Иванов-старший, как мы называли его между собой в отличие от Н. И. Иванова-младшего, военкома штаба ВВС. Григорий Александрович и в самом деле был значительно старше своего однофамильца. Разными были они и по характерам. Иванова-младшего все мы знали как человека горячего, нетерпимого к недостаткам. Правда, по молодости иногда он в чем-то ошибался, но в главном всегда был настстойчив и принципиален. К сожалению, нельзя было сказать о дивизионном комиссаре Г. А. Инанове. Свое дело он, безусловно, знал, обладал огромным опытом партийно-политической работы, а коль скоро вопрос касался ошибок и промахов в боевом применении авиации, подчас проявлял ничем не оправданную мягкотелость, медлительность.
К приходу военкома свой доклад командующему я в основном закончил, после чего начался общий принципиальный разговор о фронтовой обстановке. Обращаясь прежде всего к комиссару, генерал Николаенко высказал недоумение, почему командование и штаб ВВС фронта терпят разобщенность в управлении авиацией. По его мнению, необходимо было как можно быстрее объединить силы ВВС фронта или по крайней мере за счет фронтовой и армейской авиации создать две объединенные группы, бомбардировочные авиаполки полностью передать в распоряжение генерала В. В. Нанейшвили, а истребительные - под командование генерала Е. М. Белецкого. Растопыренные пальцы, как он выразился, пора сжать в авиационный кулак и бить этим кулаком по противнику, как сделали под Москвой с ведома и по приказанию командующего фронтом генерала армии Г. К. Жукова. Этого, по словам командующего ВВС фронта, требовало и Верховное Главнокомандование.
- А каково на этот счет ваше мнение, Григорий Александрович? - прямо поставил Николаенко вопрос перед комиссаром.
- Полагаю, это правильно,- после непродолжительного молчания ответил Иванов.- Вас, видимо, для того и прислали на Крымский фронт, чтобы применить здесь передовой опыт, накопленный в боях под Москвой. Вы командующий, вам и создавать авиационные кулаки. Была бы польза.
В это мгновение совсем недалеко грохнули один за другим несколько бомбовых взрывов. Из окон посыпались стекла, а с потолка штукатурка. Кабинет наполнился густой белой пылью.
- И часто так бывает? - спросил меня генерал, стряхивая рукой пыль с кителя.
- Почти каждый день. Авиация противника наносит удары по морскому порту и огневым позициям артиллерии, размещенным у подножия горы Митридат. От бомбежек достается и городу.
- Ладно, можете идти,- кивнул он мне.- Передайте комбригу Савельеву, пусть подумает, куда вывести штаб из Керчи.
Через несколько дней штаб ВВС фронта перебазировался в поселок Октябрьское, а командующий и комиссар с небольшой группой оперативных работников, возглавляемой мною, выехали на командный пункт фронта в поселок Ленинское. Туда же вскоре прибыл представитель Ставки армейский комиссар 1 ранга Л. 3. Мехлис, имея специальное задание - помочь командованию фронта подготовить и провести операцию по освобождению Крыма.
С согласия Военного совета фронта нам удалось объединить истребительную авиацию в один мощный кулак в составе двенадцати авиаполков под общим командованием генерал-майора Е. М. Белецкого, а от создания объединенной бомбардировочной группы пришлось отказаться в связи с тем, что 113-я бомбардировочная авиадивизия с самолетами ДБ-Зф передавалась по решению Ставки Главнокомандования в распоряжение генерала А. Е. Голованова, прибывшего тогда в Крым формировать объединение авиа ции дальнего действия. Присутствие на нашем фронте представителя Ставки Л. 3. Мехлиса сказалось на работе оперативного отдела штаба ВВС фронта прежде всего в том, что по его требованию мы три раза в сутки готовили справки-доклады о боевой деятельности авиации сторон, вновь и вновь дешифрировали производимые летчиками через день фотоснимки 26-километровой четырехполосной обороны противника на направлении Ак-Монайского перешейка, монтировали их на огромные планшеты с обязательным условием, чтобы "красиво смотрелось". На все это затрачивалось много времени, и потому его не хватало для обстоятельной и целеустремленной подготовки ВВС фронта к предстоящему наступлению.
Новое наступление началось 13 марта 1942 года. Оно тоже не было в достаточной мере подготовлено - прибывшая на полуостров 47-я армия генерала К. С. Колганова не смогла по-настоящему влиться в боевые порядки фронта и действовала разрозненно, не в полную силу. Войскам же 51-й армии генерал-лейтенанта В. Н. Львова удалось достигнуть некоторого успеха, они вклинились в оборону противника на 10 - 12 километров. Наземным войскам армии активно помогала фронтовая авиация. Штурмовики 214-го авиаполка Андрея Шуста, взаимодействуя со стрелковыми и танковыми частями, умело прокладывали им путь вперед. Поле боя надежно прикрывали истребители 45-го авиаполка Ибрагима Дзусова. Его летчики на самолетах Як-1 со знанием дела вели воздушные бои с "мессершмиттами" и в ряде случаев одерживали победы. Мужественно и храбро сражались с врагом тогда еще малоизвестный, а в будущем дважды Герой Советского Союза Дмитрий Борисович Глинка, капитан В. Н. Кубарев, ставший впоследствии Героем Советского Союза, генерал-полковником авиации. Не менее решительно действовали бомбардировщики 653-го и пикирующие бомбардировщики 742-го авиаполков.
С передового КП то и дело по телефону поступали распоряжения от генерал-майора Е. М. Николаенко: бомбардировщикам точнее наносить удары по опорному пункту врага Кой-Асан, пусть, мол, учатся действовать над полем боя и не лезут в оперативную глубину; штурмовикам теснее взаимодействовать с наземными войсками; истребителям смелее вести борьбу с вражескими "мессерами". Требования в общем-то правильные, но осуществлялись они порой без учета возможностей, в результате чего наша авиация несла большие потери. Погибли командиры 270-го и 247-го авиаполков Василий Савкин и Михаил Федосеев, удостоенный посмертно звания Героя Советского Союза, погибли комиссары этих полков Александр Мухин и Николай Васильченко. Лишившись в воздушном бою левой руки, буквально чудом посадил свой самолет командир 347-го авиаполка А. С. Кравченко. После излечения он, естественно, был списан с летной работы, но и без руки остался в строю, впоследствии стал генералом, автором ряда учебников по тактике ВВС, кандидатом военных наук, профессором. Смертью героев пали многие другие летчики.
Удачному, казалось бы, поначалу наступлению наземных войск, поддержанному всей мощью фронтовой авиации, не удалось получить развития. Подтянув из резерва 22-ю танковую дивизию, Манштейн нанес сильный удар по левому флангу 51-й армии и таким образом принудил ее прекратить наступление, перейти к жесткой обороне. Было сделано еще несколько попыток атаковать укрепленные акмонайские позиции врага, но по-прежнему безрезультатно.