— Я позвоню им, — быстро сказала я ему, стремясь поскорее закончить разговор. — Я объясню.
— Когда? Мы все знаем, что ты избегаешь нас. А когда ты не отвечаешь, они звонят мне, — узел в моем животе затянулся при мысли о том, что Оуэн звонит моему отцу. Их отношения всегда были такими особенными для меня раньше. Какой девушке повезло, что ее отец полюбил ее жениха? Но теперь все было скверно и перевернуто с ног на голову.
Мой отец должен быть на моей стороне в этом деле. Об этом даже не должно быть и речи. Но вот он здесь, стоит за Оуэна и его отвратительное поведение. Как он мог так поступить со мной? Я сделала этот «крюк» не только из-за Оуэна. Мне также нужно было равное время и расстояние от моего отца.
— Прямо сейчас, — пообещала я. — Я позвоню им прямо сейчас.
— Обещаешь? — когда я заколебалась, он добавил. — Я сам найду тебя, Лола. Не думай, что я этого не сделаю.
— Да, я обещаю.
— Хорошо, это моя девочка.
Я слышала улыбку в его голосе, но это было не потому, что он гордился мной. Это было потому, что он добился своего.
— Люблю тебя, Лоло.
Моя грудь сжалась от прозвища, которым он всегда называл для меня. Это заставило меня вспомнить большого, сильного мужчину, который подхватывал меня на руки всякий раз, когда я царапала колено, и мужчину, который плакал в тот день, когда он высадил меня в колледже, я никогда раньше не видела, чтобы он плакал, хотя мы все еще были в одном городе. Человек, который обещал мне место в своей империи, чтобы мне никогда не пришлось бороться. Это заставило меня захотеть бросить свои вещи в чемодан и уехать во Флориду, просто чтобы выполнить свою часть нашего негласного соглашения между отцом и дочерью и сделать его счастливым. Он отдал бы мне половину своего королевства, и я была бы идеальной, послушной, преданной дочерью, пока он не уйдет.
Я подождала пять минут, прежде чем позвонить Эдисону. Сначала я съела ещё один оладушек и разогрела ещё одну чашку кофе, размышляя о том, сколько будет стоить новая личность… А потом я позвонила ему.
— Ну, смотрите, кого принесло, — прокричал он после трех гудков.
Моя семья никогда не могла отвечать на телефонные звонки, как нормальные люди.
— Кто это, если не моя давно потерянная сестра.
— Привет, Эд, — сказала я, надеясь двигаться дальше.
— Привет, Эд? Привет, Эд?
Рассмеялся он, и это заставило меня улыбнуться. У нас с моим братом-близнецом всегда были хорошие отношения. Иногда даже слишком хорошие, по крайней мере, для посторонних. Когда мы были совсем маленькими, мы играли только друг с другом. Мы были настолько исключительными, что моя мама отправила нас в разные дошкольные учреждения, чтобы «интегрироваться в нормальное общество». Мы даже не произносили настоящих слов, пока нам не исполнилось три года, потому что у нас был свой собственный язык малышей-близнецов. К тому времени, как мы перешли в среднюю школу, мы немного отдалились друг от друга. В основном благодаря его серьезной подружке. Потом мы поступили в разные колледжи. Он порвал с Джесс, но к тому времени у меня был Оуэн. Все было не так, как раньше, но мы по-прежнему страстно любили друг друга, и теперь каждый день работали бок о бок.
— Я не получал от тебя вестей три недели, и все, что я получаю, это «Привет, Эд»?
— Ты прав. Мне так жаль.
Я прочистила горло и позволила улыбке тронуть мои губы. Это был самый долгий период, когда мы когда-либо молчали, и в этом не было его вины.
— Привет, Эдисон Дэвид Эллис. Я так рада, что мы, наконец, смогли соединиться. Я надеюсь, что последние три недели обошлись с тобой по-доброму.
— Ты хуже всех, — мрачно пробормотал он. — Я не могу поверить, что ты отшивала меня все лето.
Чувство вины смешалось с неприятным чувством от моего разговора с папой, и теперь я очень жалела о втором пончике.
— Все так сложно…
— С Оуэном, я знаю, — сказал он, удивив меня. — Бедняга здесь как побитый щенок. Он жалок. Ты раздавила его.
Еще больше чувства вины. Еще больше мерзости. Я глубоко вздохнула и пожала плечами, хотя он не мог меня видеть.
— Держу пари, что так оно и есть. Послушай, я все еще планирую вернуться туда. Я просто сделала крюк, чтобы навестить Риз.
Он оставался сосредоточенным.
— Он ведёт себя так, как будто ты порвала с ним.
Мне не понравился тон Эдисона.
— Да, почему бы тебе не спросить его, почему он так думает. Если он расстроен, ему остается винить только себя.
Испуганный вздох на другом конце провода показал мне, что я сказала что-то нехарактерное. Я еще не сказала Эдисону, что произошло. Я с трудом могла смотреть в лицо своим собственным мыслям об этом, не говоря уже о том, чтобы произносить неловкие слова вслух. Кроме того, до недавнего времени, как в последние пять минут, угрозы отца заставить меня пройти через все это казались очень реальными, очень возможными. Все это высказывание того, что было у меня на уме, и несогласие с моей семьей было для меня в новинку. Черт возьми, говорить, что я не согласна с Оуэном, было для меня в новинку. Мне хотелось зажать рот рукой и проглотить слова обратно, но в этом не было смысла. Я уже причинила вред. И какой бы неудобной и чуждой ни была эта появляющаяся честная версия меня, я знала, что это было необходимо. Если бы я не научилась проводить эту черту на песке, я бы уступила Оуэну, моему отцу и этому тяжелому, ограничивающему будущему, которое требовало от меня всего — моего достоинства, моей самооценки, моего счастья, но ничего от мужчин в моей жизни.