Отодвинув дверь, он покинул одну такую будку и спустился на несколько этажей вниз, чтобы получше осмотреть вестибюль. Наклонившись через перила верхней галереи, он заметил привлекательную молодую женщину, выходившую из лифта. На ее ярко-рыжие волосы при нежной белизне лица отчетливо лег кровавый оттенок. Вскинув личико вверх, она заметила Фрэнка и улыбнулась:
– Вы, случаем, не сержант Куртис?
Опершись обеими руками на перила, он согласно кивнул в ответ:
– Так точно. Хотя, знаете, на этом балконе я чувствую себя скорее Муссолини.
– Что вы сказали?
Куртис пожал плечами, прикинув, что, наверное, она слишком молода, чтобы слышать о Муссолини. Он хотел было объяснить ей кое-что насчет фашистского стиля в архитектуре, но решил без особой на то нужды не портить настроение такой симпатичной девице.
– В таких грандиозных сооружениях что только не лезет в голову, мэм. – Он усмехнулся. – Ждите меня внизу, я спускаюсь.
Помещение для охранников в Решетке представляло собой сверкающую белизной комнату с электроуправляемыми жалюзями, закрывавшими огромное, во всю стену, окно. Здесь стоял рабочий стол из стекла и алюминия, на котором находилась клавиатура компьютера, а за ней – монитор с 28-дюймовым экраном. Рядом виднелись видеофон с телефоном, и тут же – термос Сэма Глейга и открытая пластиковая коробка, в которой остались так и не съеденные покойным сандвичи. Позади стола стоял высокий застекленный шкаф, внутри которого размещалось что-то вроде нераспакованного футляра еще с одним компьютером, обмотанного пластиковой пленкой.
Куртис решил проверить на вкус один из сандвичей.
– Сыр с помидорами, – определил он, вгрызаясь в него зубами. – Не составите компанию?
– Нет, благодарю. – Элен Хасси нахмурилась. – А вы уверены, что поступаете правильно? Я хочу сказать, может быть, вы уничтожаете вещественное доказательство?
– Глейга ударили по голове явно не сандвичем, мэм.
Куртис осмотрел стеклянный шкафчик и странный белый ящик в защитной пленке. Обернувшись к Элен, спросил:
– А это что за штука?
– Многоцелевая регистрирующая система на лазерных компакт-дисках, – объяснила та.
– Вроде как для электронных игр? Там внутри?
– Не совсем так, – окинув его уничижительным взглядом, сказала Элен Хасси. – Через интерфейс носители связываются с базовым компьютером; каждому обращению присваиваются дата и архивный номер. Емкость одного диска составляет 700 мегабайт. Предполагается, что на них должна фиксироваться вся информация, получаемая через постоянно включенные видеокамеры, которые установлены как снаружи, так и внутри здания. Все камеры работают автономно и передают данные в форме радиочастотных сигналов, которые и стекаются в этот самый ящик. – Она пожала плечами. – Вот так вкратце обстоит дело.
– Но пока только предполагается, так я понял? – усмехнулся Куртис.
От растерянности Элен даже рассмеялась.
– Похоже, вы не склонны мне верить, – произнесла она, передернув плечами. – Действительно, система еще не подключена. Насколько мне известно, этот блок сюда доставили совсем недавно.
– Ну, то, что вы мне рассказали, и в самом деле выглядит здорово. Весьма многообещающе. Только очень жаль, что эта штука до сих пор не подключена. Ведь тогда мы смогли бы с документальной точностью выяснить, что же случилось прошедшей ночью.
– У нас были кое-какие проблемы с поставщиком.
– Что за проблемы? – спросил Куртис, присев на край стола и взяв из пакета второй сандвич. – Этот тоже выглядит недурно.
– Ну, – вздохнула Элен, – вначале они прислали другой тип устройства, не тот, что мы заказывали. Компьютер «Ямаха» записывает данные с учетверенной скоростью, а их модель с этим не справлялась. Поэтому мы и потребовали ее заменить.
– У вас, должно быть, тяжелая работа для женщины.
– С чего это вы решили? – парировала его выпад Элен.
– Строители, как правило, не очень следят за своим языком и не блещут манерами.
– Не больше, чем лос-анджелесские полицейские.
– Похоже, я вас задел. – Куртис оглядел недоеденный сандвич и, вздохнув, положил его на стол. – Прошу прощения, вы правы. Вы, наверное, знали погибшего. А я расселся здесь и нагло уминаю его обед. Не больно-то вежливо с моей стороны, не так ли?
Она снова пожала плечами, показав, что ее это мало волнует.
– Понимаете, некоторых людей, и полицейских тоже, при виде мертвеца тошнит, и они теряют аппетит. Что же касается меня, то я, наоборот, испытываю чувство голода. Настоящего голода. Может, просто от радости, что я сам еще жив и могу это подтвердить, самостоятельно пожевав что-нибудь.
Кивнув, Элен попросила:
– Мне не хотелось бы участвовать в опознании тела, если этого, конечно, можно избежать.
– Хорошо, мэм, в этом уже нет необходимости.
– Благодарю. Не думаю, что я... – И она вернулась к прежней теме, чувствуя, что следователь ожидает от нее более подробного рассказа о ее работе.
– В мои обязанности входят вопросы управления и планирования, а не перебранки с рабочими, – начала она. – Это больше по части мастеров. А мои основные задачи – контроль за сроками выполнения отдельных операций, согласование всех работ и обеспечение их необходимыми материалами и ресурсами. В том числе и устройствами типа этого регистратора на лазерных компакт-дисках. Но если надо, я могу объясниться с любым матерщинником на его родном языке.
– У меня нет слов, мэм. А что за человек, по-вашему, был этот Сэм Глейг?
– Вполне добропорядочный. Во всяком случае, мне он казался весьма достойным человеком.
– Ас ним вам приходилось когда-нибудь ругаться?