Джоан еле приметно улыбнулась.
– Поэтому говорю, что ты поднимешься на это дерево не потому, что мне так хочется, а потому, что я уверен – ты справишься с этой задачей. И это не пустые слова, милая, и не комплимент. Просто я хорошо знаю тебя.
Он на секунду замолчал, подождав, пока она проникнется смыслом его краткой речи.
Дюк тоже сомневался, что у Джоан Ричардсон хватит сил. Уж больно она массивна, а забраться с таким весом наверх нелегко. Хотя на вид она довольно крепкая – плечи по ширине лишь слегка уступали бедрам.
– Уверен, вы сумеете сделать это, мадам, – ободрил он ее.
Бросив на охранника раздраженный взгляд, Ричардсон криво усмехнулся.
– Нет, – возразил он. – Ты просто не понимаешь, что говоришь. То, что ты сейчас сказал, в принципе правильно, но совсем по другой причине. Ты воображаешь, что она справится, не основываясь ни на чем – просто инстинктивно. А я действительно знаю, что она может это сделать. – Ричардсон ткнул себя пальцем в лоб. – Вот это мне подсказывает.
– Я просто хотел помочь, – произнес Дюк деревянным голосом. – А как вы собираетесь все это осуществить?
– Полагаю, тебе лучше полезть первому. Потом – Джоан, а я – замыкающий, годится? – Ричардсон улыбнулся. – Немаловажно, что ей придется снять юбку и лезть в одних трусах.
Дюк холодно кивнул. Он с трудом сдерживался, чтобы не нагрубить. Этот тип казался ему порядочным подонком.
– Разумеется, как скажете.
– Джоан, ты готова?
– Сейчас буду готова. Пусть мистер Дюк начинает подъем.
– Дух захватывает. – Ричардсон взглянул на верхушку дерева и нацепил солнцезащитные очки.
– Хорошая мысль, – заметила Джоан. – Действительно, свет здесь слишком яркий, вполне может ослепить. – Порывшись в сумочке, она тоже достала темные очки.
Поплевав на ладони, Ричардсон подтянулся на лиане.
– Вы оба знаете, как подниматься по канату? – спросил он.
– Думаю, что да, – ответил Дюк. Джоан молча ответила кивком головы.
– Что ж, тогда вам повезло. А я за два года армейской службы облазил все скалы – не меньше, чем Берт Ланкастер. В общем, оборачиваете веревку вокруг одной голени, вот так, и хватаетесь руками за лиану над головой. Потом подтягиваете обернутую голень и зажимаете веревку между ног. Одновременно подтягиваетесь на руках и делаете новый захват. – Он спрыгнул на пол.
– Труднее всего первые шестьдесят – семьдесят футов, пока не доберемся до нижних ветвей, там можно будет передохнуть. Дюк? Не хочешь пару раз подтянуться для тренировки?
Но тот вместо ответа расстегнул рубашку на груди, чтобы продемонстрировать крепкие мышцы.
– Я всегда в форме, – похвалился он, начав подниматься по одной из лиан с таким видом, словно испытывал подлинное наслаждение. Забравшись футов на двадцать, он посмотрел вниз и рассмеялся. – До встречи наверху, ребята.
Расстегнув молнию, Джоан сбросила юбку на пол. Ричардсон протянул ей следующую лиану.
– Будь внимательна, – предупредил он ее, – и не смотри вниз. Помни, я все время буду следовать сразу за тобой. – Потом поцеловал и добавил: – Удачи тебе, любимая.
– И тебе тоже, – сказала она. Затем обернула лиану вокруг голени, как показывал муж, и стала подниматься.
Он всегда считал, что его жена относится к классическому венецианскому типу женщин, воспетому Джорджоне, Тицианом и Рубенсом, изображавшими ослепительно прекрасную и пышнотелую Венеру – языческий символ изобилия природы. Из-за этих пышных форм Ричардсон на ней и женился. Так оно и было, хотя сама Джоан об этом даже не подозревала.
– Все правильно, – подтвердил он, перехватив исполненный любви взгляд жены сверху – так прожорливая собака облизывалась на мясистую косточку. – У тебя отлично получается.
Теперь настала его очередь. Ричардсон поднимался не спеша, стремясь не обгонять жену на случай, если той вдруг понадобится его помощь. Иногда он даже совсем останавливался, дожидаясь, пока она поднимется повыше, подбадривал ее и давал, если требовалось, нужные советы. Добравшись до нижних веток, Дюк устроился на суку в ожидании напарников. Он молча наблюдал за ними минут десять, пока они не приблизились настолько, чтобы можно было разговаривать.
– Что это за цветок, мэм? – обратился он к Джоан, крутя в руках яркий и сочный цветок, который рос на самом стволе.
– Орхидея скорее всего, – ответила та.
– Он просто великолепен.
– Наверное, трудно представить, что вы держите в руках подлинного паразита. Но так оно и есть.
– Вы серьезно? Я видел подобные цветы на рынке в районе Уолл-стрит минимум по десять баксов за штучку. И это еще оптовая цена.
Джоан почти добралась до ветки. Дюк наклонился вниз, протягивая руку.
– Хватайте меня за запястье, – сказал он. – Я подтяну вас наверх.
Благодарная Джоан схватила руку и уже через мгновение сидела на ветке рядом с ним. Восстановив дыхание, она сказала:
– Вы очень сильный мужчина. Ведь я совсем не перышко, согласны?
– С вами все в порядке, – вежливо усмехнулся он. – Я – Тарзан, а вы – Джоан. – И, взглянув вниз на Ричардсона, добавил: – Эй, Чита, как там дела? Ву-а-а, ву-а-а!
– Очень смешно, – проворчал Ричардсон.
– Знаете, что больше всего меня манит на двадцать первом этаже? Две дюжины пива «Миллер» в холодильнике. Из-за него у меня просто крылья за спиной выросли.
– Если только его еще не выпили, – заметила Джоан.
– Что ж, людей убивали и за куда меньшие проступки.
Подтянувшись наконец до ветки, Ричардсон устроился рядом с супругой и перевел дыхание.
– Это что ещё за дурацкая шутка? – оборвал он охранника, опершись спиной о могучий ствол дерева.
Отсюда на интерьер здания открывался совершенно новый и неожиданный вид. При взгляде из самого центра этого пронизанного светом и закрученного в спираль прозрачного цилиндра, с высоты около ста футов, его поразило, насколько продуманна и совершенна вся система внутреннего освещения. Можно сколько угодно говорить, что Авраам разрушил целостность его детища, но сам Ричардсон чувствовал, что скрупулезно реализованный им, продуманный и максимально экономичный подход остался практически нетронутым. Невозможно было представить более гармоничный союз света и свободного пространства, которое формировалось самой конструкцией, свободной от самодовлеющих конструкционных элементов. Совершенство данного проекта было трудно оценить, если просто механически сравнивать его с соседями по Хоуп-стрит – импозантными и головокружительными небоскребами. Целостность интерьера как-то ускользала от взгляда, если привязываться к привычным топографическим точкам отсчета. Но с высоты, из ветвей, все выглядело совершенно иначе. Отсюда удачнее всего раскрывались смысл и достоинство всех деталей и узлов внутренней планировки.