— Да? Тогда, может, попробовать походить вообще без бюстгальтера? — она опустила голову посмотрела на свои груди и спросила у них: — А вы что думаете?
Груди ответили молчанием.
— Молчание — знак согласия, — заявила Гермиона. — Ну, значит, без белья, так без белья.
Гермиона критически осмотрела Гарри и подошла к нему практически вплотную.
— Что-то ты как-то нездорово выглядишь, — нахмурила бровки она. — Красный весь, дышишь тяжело. У тебя, случаем, не температура?
Гермиона привстала на цыпочки, пригнула к себе его голову и прижалась губами к его лбу.
— Странно, а лоб не горячий, — она пригнула его голову ещё ниже и принялась в задумчивости ворошить его волосы.
А Гарри… Гарри не возражал, во всю наслаждаясь видом её аппетитных грудей с самого близкого ракурса. Но, Мерлин, она же была его самой лучшей подругой, самым близким человеком и самой… дорогой… и красивой… и любимой.
Гарри уже опустил голову ещё ниже, чтобы наконец-то поймать губами один из аппетитных сосочков, но мысль о том, что он может всё испортить — ведь Гермиона доверилась ему! — и разрушить их дружбу, мгновенно отрезвила его.
— Герми, может… я… я всё-таки лучше пойду? — Гарри отпрянул и снова спрятался за вешалку с платьем, продумывая достойный план отступления.
Может, ему разбить очки, чтобы ничего не видеть? Она что, думает, что он совсем железный, что ли?
— Не волнуйся, Гарри, ты мне совсем не мешаешь… — Гермиона откинула очередной бюстгальтер и уставилась на груду белья.
— Ну ты… ты… ты же раздета! — не выдержал Гарри.
Он стоял и лихорадочно перебирал варианты, как скрыть от подруги выразительную выпуклость на штанах.
— Ой, ничего страшного!
— Как это ничего страшного? — взбеленился Гарри и с психу швырнул вешалку с платьем на кровать.
— Ну… — Гермиона снова грациозно наклонилась к нижнему ящику комода, где лежали кружевные трусики разных цветов. — Ты же всё равно относишься ко мне как к сестре… И не воспринимаешь меня как девушку… Я для тебя просто бесполый человек, выходит…
С этими словами она выпрямилась и подцепила ногтем резинку своих трусиков, собираясь стянуть и их.
— Что?! Какая, к дементору, сестра? — терпению Гарри пришёл конец. — Не смей этого делать! Гермиона, я серьёзно! Я за себя не ручаюсь!
— Ой, — Гермиона удивлённо уставилась на брюки Гарри, которые буквально стояли колом в паху. — Неужели я тебе всё-таки хоть немного нравлюсь?
— Нет! — выпалил Гарри от неожиданности. — То есть, конечно же, да, но нет… то есть, ты мне нравишься… но не так, чтобы немного… как раз-таки много! И я… и я от тебя с ума схожу! — его способность изъясняться, как всегда, оставляла желать лучшего.
— О-о… — оценила Гермиона, всё ещё стоя перед ним в одних трусиках. — Ну теперь я вижу, что… сходишь.
Гарри проследил за направлением её взгляда, и его лицо принялось гореть ещё сильнее прежнего. Ему хотелось сказать, что раньше это что-то между его ног так нагло себя не вело и не топорщилось вот прямо на людях. Но ведь раньше перед его носом не было таких привлекательных девушек, а Чжоу можно было не брать в расчёт. Она частенько плакала и, наверное, могла бы разрыдаться даже в постели. А когда девушки рядом с тобой плачут, ценить их красоту становится некогда.
— Так что теперь? — спросила Гермиона. — Ты мне поможешь одеться или лучше мне помочь тебе?
— Чего? — переспросил Гарри, не совсем понимая, что она имела в виду: он вроде бы был одет, с чем она могла ему помочь?
— Гарри!
— А? Что?
Все его мысли спутались и были там, вокруг его практически полностью обнажённой подруги, и он уже совсем ничего не соображал. Он, пожалуй, скоро и имени своего не вспомнит, а Гермиона ещё надумала изъясняться загадками.
— Ладно, — вздохнула она и легким движением руки избавила себя от последнего предмета гардероба.
Глаза Гарри по величине сравнялись с очками. Нет! Он не может! Он не должен! Он не имеет права на неё смотреть! Надо зажмуриться! Но тело перестало слушаться своего обладателя. Глаза не хотели закрываться, лишь жадно скользили по стройному телу девушки. А та часть его, что была ниже пояса уже давно жила отдельной жизнью и рвалась на свободу сквозь толщину ткани.
— Герми, — с трудом произнёс он хриплым голосом. — Ты такая… такая… красивая…
— Ох, Гарри, — она шагнула к нему и заглянула прямо в глаза. — Ну тогда поцелуй же меня, наконец!
Гарри неуверенно сделал шаг навстречу, а затем сделал ещё один шаг. Казалось, словно он шёл по минному полю, и любое резкое движение могло спровоцировать взрыв. Обнажённая Гермиона стояла неподвижно и смотрела в его глаза. Гарри приблизился настолько, что она смогла положить руки на его предплечья и раскрыла губы в предвкушении. Гарри закрыл глаза и наклонился к ней.
Их губы соприкоснулись друг с другом, и по его телу пробежало волнение. Гермиона обвила руками его шею, и от их продолжительного поцелуя у него сбилось дыхание.
— Ох, Гарри…
У Гермионы подкосились коленки, и он удержал её за локти.
— Как? У меня хорошо получилось? — чуть нервно спросил он. Может, хоть в этом он не облажался?
— Просто превосходно, — с улыбкой ответила она и опустила взгляд вниз. — Нет, я всё-таки должна тебе помочь с этим.
Её руки расстегнули ремень на его поясе, и Гарри подумал, что наверное он тоже должен раздеться, раз стало так жарко. Он с готовностью сбросил с себя влажную рубашку и вышагнул из упавших джинсов.
— Хм… Знаешь, а ведь так действительно легче.
— Ох, пожалуйста, бросай уже эту свою привычку постоянно притворяться, что у тебя всё хорошо, — с укором во взгляде посмотрела на него Гермиона. — Я же вижу, что тебе давит.
Гарри проследил за её взглядом и тоже посмотрел на своё гордо восставшее естество, выглядывающее наружу из-под трусов и плотно прижатое к животу резинкой.
— Да, и правда давит, — с нервным смешком, признал он.
— Так давай его освободим? — озорно улыбнулась Гермиона.
Лёгким мановением руки, она быстро освободила узника от его оков. Теперь Гарри и Гермиона были оба полностью обнажёнными. Она хотела было снова прижаться к нему и поцеловать, как вдруг была остановлена неким твёрдым предметом, уперевшимся ей в живот.
— Вау! — Гермиона бросила на друга оценивающий взгляд и её рука легла на чувствительный орган. — Эта штука такая твёрдая…
Мозг Гарри окончательно отключился и он издал то ли рык, то ли стон, наблюдая как тонкие пальчики осторожно скользят по его изнывающему от возбуждения члену. Это было настолько приятно, что ноги его слегка подкашивались, а голова закружилась.
— Гермиона, кажется я… Я люблю тебя! — выпалил он от переполнявших его эмоций.
— Долго же ты соображал, — промурлыкала подруга и, толкнув Гарри на кровать, забралась сверху.
Гарри, раскрыв рот, с восхищением смотрел на оседлавшую его валькирию. Он поднял было руки, чтобы прикоснуться к её груди, но Гермиона вдруг нахмурилась и прижала его руки к кровати.
— Что-то не так? — осторожно поинтересовался он.
— Ты признался в любви ко мне, и я разрешила поцеловать меня в губы, — строго сказала она. — Но ты ничего не сказал, про моё тело и, в частности, про них.
Гермиона чуть выгнулась, выставляя свою грудь в самом выгодном свете.
— О, они прекрасны! — тут же спохватился Гарри, представляя, что ещё какие-то дюймы, и он мог бы губами поймать манящие вершинки этих грудей.
— И всё? — настаивала Гермиона.
— Мне нравятся твои глаза… и твои… губы, и… и вообще всё! — выпалил он и дёрнулся так, что наконец-то смог приложить свою ладонь к одному из манящих его холмиков.