— Странное предложение.
Кейт посмотрела на его петушок — и Алекс готов был поклясться, что от ее взгляда член его увеличился на целый дюйм, хотя на самом деле это было немыслимо.
— И тебе это было бы приятно?
— До крайности!
— Гм. Ну хорошо. — Кейт наклонилась и сделала то, о чем просил Алекс. — Вот так?
– Да.
Алекс в жизни не чувствовал ничего более дивного — пока язык Кейт не коснулся самого кончика его пениса. А потом она взяла этот кончик в губы. Да, она оказалась весьма способной ученицей.
Он едва не потерял сознание. По меньшей мере он боялся упасть, если немедленно не сядет или, еще лучше, не ляжет. Он осторожно потянул Кейт за волосы. Она никак не отозвалась на это. Он потянул немного сильнее.
— Кейт, дорогая, любовь моя…
Он подпустил в голос нотку отчаяния. Да они был на грани отчаяния, черт побери…
Кейт наконец прекратила свои действия и подняла голову.
— В чем дело? — Она еще улыбается, словно шалая девчонка! — Я так наслаждаюсь, не надо меня отвлекать!
— Я не хочу отвлекать тебя, любовь моя, но мои физические возможности ограниченны.
— Правда?
Она поцеловала его, и Алекс почувствовал новый прилив желания. Он подавил готовый сорваться у него нервный смех.
— Кейт, ты доведешь меня до того, что я упаду перед тобой на колени. В буквальном смысле слова. Мне сорок пять, но я не уверен, что выдержал бы такую пытку даже в двадцать два. Я предлагаю — очень настойчиво предлагаю, — чтобы мы с тобой улеглись на эту дивную постель.
Кейт почувствовала, что он на грани срыва, и решила сделать следующий шаг. Она выпрямилась и крепко обняла Алекса за талию обеими руками. Кожа у него была такая мягкая, а тело такое твердое.
— Прекрасная мысль.
— Я рад, что ты с этим согласна. — Он тоже обнял ее и прошептал на ухо: — У меня есть и другая мысль.
— Правда?
Она прильнула к нему и с улыбкой прислушивалась несколько секунд к его учащенному дыханию. Однако он был, на ее взгляд, весьма благонравным — даже чересчур. Она хотела, чтобы его руки двигались, спускаясь все ниже и ниже.
— Что у тебя за мысль?
— Я считаю, что тебе будет лучше, если ты снимешь эту противную ночную рубашку. Она слишком изношена, чтобы согревать тебя. — Он поцеловал мочку уха Кейт. — В тебе, я знаю, много собственного тепла, но если ты почувствуешь хоть самый малый холодок, я готов превратиться в твое одеяло.
— Пожалуй, ты прав. — Она запрокинула голову и улыбнулась ему. — Ты готов ее снять своими руками?
— Сердце мое, я думал, ты никогда об этом не попросишь.
Он быстро поцеловал ее, а потом разомкнул объятия. Кейт огорчилась, но тотчас поняла, что это ненадолго. Алекс сбросил туфли, снял брюки и чулки, потом опустился на колени и взял Кейт за лодыжки. Она ждала, но ничего не происходило.
— Я думала, ты сам снимешь с меня рубашку.
— Я это и делаю. — Его ладони двинулись от лодыжек вверх по икрам. — Только медленно.
— О!
Медленным было это сладкое мучение. Кейт ухватилась за плечи Алекса. Его мускулы заиграли под ее пальцами. Ладони передвинулись к ее коленям.
— Ты мог бы двигаться побыстрее.
— Я так не считаю. В конце концов я перенял у тебя приемы руководства. Ты очень медленно расстегивала мне брюки.
— Я уверена; что была введена в заблуждение. — Его руки передвинулись Кейт на бедра, а язык… — Ах! — Его язык… о Боже милостивый! — Она схватила Алекса за голову. — Что ты делаешь?
— А как ты думаешь? Ну-ка попробуй это описать.
Он скользнул языком по чувствительному местечку возле… Кейт поняла, к чему он клонит.
— Постель. Ты хотел лечь в постель.
— Да. Подожди секундочку.
— Нет. Сейчас же.
— Нет. — Он откинулся назад и улыбнулся ей. — Я настоятельно предлагаю тебе временно передать руководство игрой в мои руки. Я знаю, что тебе это понравится.
Кейт понимала, что так оно и будет, но не собиралась говорить ему об этом.
— Не слишком ли ты самоуверен?
Алекс расхохотался.
— Вот именно. До крайности, любовь моя. Благодаря твоей чуткой помощи.
Кейт почувствовала, что краснеет.
— Не имею представления, на что ты намекаешь.
— Правда? Я буду счастлив показать тебе как можно скорее, на что я намекаю.
Он принялся поднимать ее ночную рубашку выше и иыше, обнажив мало-помалу живот и грудь. Кейт подняла руки, чтобы Алексу было легче снять с нее рубашку через голову, но он вдруг прекратил свое занятие, и теперь рубашка закрывала лицо Кейт.
— Ну, Алекс, почему ты…
А он начал целовать ее груди, прихватывая соски теплыми губами и касаясь языком самых кончиков.
Кейт почувствовала слабость в коленках, такую сильную, что, если бы Алеке не поддержал ее, она могла бы упасть.
Наконец он снял с нее проклятую рубашку и взял Кейт на руки.
— Мне помнится, вы хотели улечься в постель, миледи?
— Вот именно, несчастный ты идиот, и немедленно.
Все тело у Кейт горело, а между ног у нее стало влажно и тоже горячо. Ничего подобного она в жизни не испытывала.
— Я хочу тебя.
— Неужели? Такая старая женщина, как ты?
– Да!
Кейт почти выкрикнула это слово — ей казалось, что Алекс чересчур медлителен. Он рассмеялся.
— Признаться, и этот старичок всем сердцем разделяет твое желание.
Он подошел к кровати и уложил на нее Кейт. Ей не хотелось расставаться с ним даже на секунду. Она протянула к нему руки, и Алекс лег на нее, придавив к матрасу всей тяжестью своего тела. Но то была приятная тяжесть, очень приятная. Уже не было необходимости продолжать любовную игру. Кейт до безумия хотела его, и Алекс испытывал то же чувство. Она раздвинула ноги, и Алекс вошел в нее одним сильным движением. Кейт обхватила его бедра и со стоном прижалась к нему изо всех сил. Он наносил ей удар за ударом, и Кейт вся отдалась этой буре страсти. И вскоре наступил неистовый оргазм, а через несколько секунд — полное расслабление и неимоверная усталость. Кейт не смогла бы поднять голову, даже если бы от этого зависела ее жизнь. Ужасно клонило в сон. Алекс еле слышно рассмеялся.
— Ах, Кейт…
Она медленно улыбнулась и приоткрыла один глаз. Алекс поцеловал ее в кончик носа.
— Я слишком тяжел для тебя.
Так оно и было, но Кейт не хотела говорить об этом. Ей нравилось чувствовать эту тяжесть. Да ей и не хватало воздуха в груди для того, чтобы говорить, и она только промурлыкала нечто невнятное. Алекс снова рассмеялся и лег с ней рядом.
Кейт нахмурилась.
— Мне холодно.
Она сказала правду. Разгоряченное любовной близостью тело сделалось влажным, и когда Алекс освободил Кейт, ей стало холодно до дрожи.
— Ничего, обойдемся и без одеяла, — сказал он и заключил Кейт в объятия, сдвинув одеяло в сторону. — Так лучше?
Она снова закрыла глаза, пробормотав:
— Мм, гораздо лучше.
— Ты не слишком многословна.
А о чем было говорить? Кейт находилась в точности там, где ей больше всего хотелось быть, — лежала голая в постели, в объятиях Алекса, положив голову ему на плечо. Он ласково гладил ей спину. Кейт чувствовала себя на небесах. Не открывая глаз, она повернула голову и поцеловала его руку.
— Давай поговорим, Кейт.
Кейт не хотелось разговаривать. Это влекло за собой необходимость думать о прошлом или о будущем. Ей не хотелось думать. Она предпочитала забыть обо всем, кроме настоящего. Кроме этой вот счастливой минуты. Она теснее приникла к Алексу.
— Спать, — пробормотала она.
— Мне нельзя спать, Кейт. Что, если я просплю всю ночь? Что, если твоя горничная или Грейс увидят меня утром здесь? Или кто-то из слуг обнаружит мое пальто и мой жилет поддеревом? Мне надо уйти, дорогая.
— Нет, останься.
— Не могу. Мы должны быть благоразумными, Кейт, до тех пор пока…