Быть может, они состояла бы во взаимно приятной любовной связи в течение всего сезона. Он мог бы устать от нее, или она от него.
Алекс уткнулся лбом в оконное стекло. Господи, затянется ли когда-нибудь рана, которую Кейт нанесла его сердцу? Он прожил долгие годы с чувством душевной пустоты, возникшим из-за невосполнимой потери, но его не покидала смутная надежда. Теперь она исчезла, и ее сменила неизбывная тоска. Он чувствовал себя так, словно уже умер, но забыл лечь в гроб.
Алекс закрыл глаза, потом открыл и выпрямился. Нет, он не какой-нибудь тупой бездельник, которого несчастная любовь лишила воли к жизни. Сама мысль об этом тошнотворна. Черт побери, он ведет себя словно карточный валет или модный поэт, хнычущей в своих стишках о муках любви. Отвратительно.
А что, если Дэвид и вправду женится на леди Грейс? Это было бы, как говорится, через труп Стандена, но случались и более странные вещи. И если он, Алекс, не желает порвать всякие связи с племянником, то обязан примириться с возможными встречами с леди Оксбери в обществе. — Например, на свадьбе Дэвида, на крестинах его первенца…
Он снова зажмурился. Боже, какую душевную боль причиняет ему эта мысль! Но он должен ее преодолеть. Он желает Дэвиду счастья.
Он должен взять себя в руки. Леди Оксбери всего-навсего женщина, а на свете найдется множество женщин, которые были бы счастливы общаться с ним, женщин и более молодых, и более красивых, чем…
Нет, он не готов к сравнениям. Он не станет думать о Ке… леди Оксбери. Он вообще не станет думать. Он должен заниматься делом. Начать не спеша. Для спешки нет причин. И первым шагом во имя избавления от этой ужасной тоски станет…
— Сэр?
В дверях стоял дворецкий. Поглощенный своими мыслями, Алекс не услышал, как тот вошел. Отлично. Вот и первый шаг к переменам.
— Да, Грант? Что там у вас?
— Вот это только что доставили от виконта Моттона. — Грант передал хозяину исписанный листок бумаги. — Выездной лакей дожидается вашего ответа.
— Понятно.
Алекс достал из кармана очки и пробежал глазами текст.
М отгон устраивает домашний праздник на берегу озера? Прекрасно! Разве может быть более подходящий первый шаг к избавлению от меланхолии? Правда, виконт, случается, проявляет несколько странное чувство юмора. Рассказывали, будто во время одного из приемов у него в доме было устроено невероятное состязание: кто споет самым скверным голосом. Но такие вот шалости совсем не большая плата за выход из домашней тюрьмы, в которую превратился Клифтон-Холл.
Если запланированные развлечения окажутся слишком утомительными, что ж, ведь он как раз хотел потолковать с Моттоном о его новой системе севооборота и при случае взглянуть на его поля, на которых еще ни разу не был. Станет скучно — до озера всего день пути верхом или в экипаже. Домой вернуться нетрудно.
— Грант, передайте лакею лорда Моттона, что я с удовольствием принимаю приглашение.
* * *
— Лорд Доусон приехал, миледи.
— Ох, а я еще не совсем готова.
Сердце у Грейс взволнованно забилось. Она прижала руку к груди. При одном лишь упоминании о Дэвиде желудок у нее так затрепыхался, будто в нем поселился целый выводок воробьев.
— Тетя успела уложить свои вещи, Мария?
— Нет. Вы обе всегда подолгу собираетесь. А едете-то всего на несколько дней.
— Да, я понимаю. Это уж так, я просто не знаю, чего следует ожидать…
Грейс окинула комнату взглядом. Надо поскорее уложить одежду и покончить с этой возней.
— Я провожу лорда Доусона в голубую гостиную и принесу ему бренди.
— Наверно, это самое лучшее. Я постараюсь быстро собраться.
— Миледи, мужчины очень нетерпеливы, — рассмеялась Мария.
Грейс тяжело вздохнула, когда за Марией закрылась дверь. Как ей пережить этот домашний праздник? Придется провести несколько дней в общении с лордом Доусоном, часами прогуливаться с ним по имению в относительном, а может, и полном уединении. У него будет много возможностей вести себя так, как он это делал на приеме у лорда Фонсби, и даже более того.
Колени у нее ослабли до того, что пришлось сесть; к счастью, кровать оказалась рядом, не то Грейс могла бы шлепнуться прямо на пол. Ее снова охватила дрожь.
Она решила, что может позволить себе некоторые вольности, но в самом незначительном количестве. Так, чуть-чуть. Через несколько недель она выйдет замуж за Джона Паркер-Рота. Сразу после домашнего праздника в имении Моттона она должна уехать в Девон, чтобы сделать последние приготовления к свадьбе. В глубине души она вовсе не шалая личность — и не может ею быть.
И все же куда отступала хорошо воспитанная, чопорная, всегда следующая правилам Грейс, когда в ее присутствии возникала острая необходимость? От нее доносился только самый-самый тихий шепоток из дальних, темных закоулков сознания.
Она должна держать себя под более строгим контролем. Когда она выйдет за Джона… ей нельзя, немыслимо будет испытывать влечение к другому мужчине.
Однако она испытывает влечение к другому мужчине уже сейчас. Грейс закрыла лицо ладонями. Боже милосердный, так оно и есть! Как ей преодолеть себя?
Ей следовало дать пощечину лорду Доусону на террасе в доме лорда Фонсби. Он этого ожидал, она уверена. Он протолкнул свой язык ей в рот, шарил руками по ее телу, крепко прижимал к себе… ох-х.
А она не хотела дать ему пощечину, она жаждала его ласк. И когда он заявил, что намерен пойти еще дальше, она с трудом поборола желание попросить его сделать это немедленно, если такое возможно… прямо там, на террасе у лорда Фонсби. Она едва не расплакалась, когда он увел ее в дом.
С ума она, что ли, сошла?
Да, наверняка. Ведь ей грозит опасность.
Было бы замечательно пережить парочку приключений, но Джон полагает, что найдет ее девственницей в их первую брачную ночь. Она не была знакома со всеми тонкостями, ведь обычно разговоры о брачных обязанностях женщины происходили вечером накануне свадьбы, то есть совсем незадолго до того, как она должна была начать их выполнять, но Грейс готова была поклясться, что те необычные ощущения, которые она испытала в объятиях лорда Доусона, были очень близки к супружескому акту. И не имели ничего общего с тем, что она испытывала прежде.
Может, поговорить обо всем этом с тетей Кейт? Ведь тетя много лет была замужем и, судя по всему, сохраняла верность Оксбери, так что ей, вероятно, известно, как справляться с такими необычными порывами.
Грейс уложила в чемодан последние мелочи и отправилась в комнату тети. Гермес встретил ее в дверях, залаял и затанцевал на задних лапах.
— Прости, Гермес, у меня нет для тебя ничего вкусненького.
Песик примолк, посмотрел на нее выжидательно, а потом чихнул и трусцой побежал обратно к камину, где и улегся на пол.
— Ты уже готова, Грейс?
Кейт стояла возле кровати в окружении дорожных сумок.
— Как только Мария устроит лорда Доусона поудобнее, она вернется и поможет мне закончить прическу.
— Кажется, вы берете с собой не меньше вещей, чем я. Кейт отбросила с лица растрепавшиеся пряди.
— Это просто смешно, правда? Едем всего на несколько дней. Я считаю, что набрала чересчур много всего.
Что это с ней? Обычно она не чувствовала себя такой нерешительной.
Это все нервы, разумеется. Она ждет и надеется, что Алекс тоже будет на этом домашнем празднике.
Нет, она этого боится.
Впрочем, не все ли равно, что именно она чувствует. Если он будет там, она должна сказать ему о ребенке.
Господи! Кейт поспешила сесть. Ребенок. Дитя Алекса.
— Тетя Кейт, мне нужно кое о чем вас спросить.
Грейс, опустив голову, смотрела на свою юбку и нервическими движениями вертела ткань в пальцах. С ней что-то было явно не так.
— Да? Что такое, Грейс?
— Я немного беспокоюсь… Думаю, мне надо поделиться с вами. Ну, вы знаете, что лорд Доусон тоже будет на этом домашнем празднике…