Уокер не был уверен в том же самом, однако вскоре выяснилось, что аналогия с цыплятами верна. Вонючки не тронули пленников, но разметали все уборные, ища другие подземные ходы. На самом деле в противоположном конце котлована были еще два недоделанных тоннеля, но химеры их не нашли, не в силах обобщить свежий опыт и шагнуть дальше очевидного. Подземные ходы связаны с уборными, уборные связаны с подземными ходами — на большее их логика была не способна.
Однако попытка побега не осталась полностью безнаказанной. Как только все пленники выбрались из тоннеля и его обрушили с помощью зарядов взрывчатки, послышался знакомый гул химерианского челнока, приближающегося к карьеру с севера. Разметав струями из сопел снег, хрупкие укрытия и мусор, воздушный корабль приземлился рядом с озером. Мигая разноцветными огнями, челнок застыл на полозьях.
Взвыли сервомоторы, опустился трап, и на землю сошло около пятидесяти пленников. Это были новички, которые были схвачены в последние дни и ничего не знали о разворачивающейся вокруг драме. Во всем этом не было ничего необычного — новых узников доставляли каждые пару дней, правда, обычно их пригоняли пешком. Внимание Уокера привлекло то, что Коллинз не позволили заняться новоприбывшими. Гибриды держали изменницу в стороне, и, судя по выражению ее обыкновенно бесстрастного лица, она была перепугана до смерти.
Когда все люди покинули челнок, двое гибридов подхватили Коллинз под руки, затащили по трапу и развернули лицом к толпе. Так она и осталась на трапе, а челнок начал подниматься в воздух.
Достигнув высоты в сто футов, он завис над котлованом. Все взгляды были прикованы к открытому люку.
Гибриды столкнули Коллинз.
К этому моменту школьная учительница уже смирилась с судьбой, но все равно кричала до самой земли. Крик оборвался, когда ее тело упало на ржавое оборудование и во все стороны брызнула кровь. Вонючки прислали сообщение — и смысл его был понятен каждому. Хотя ни один не испытывал сочувствия.
— Гори в аду, сука! — бросил кто-то.
Эпитафия была не ахти — но другой Коллинз не дождалась.
Денвер, штат Колорадо
Пятница, 21 декабря 1951 года
Денверский федеральный центр располагал собственной тюрьмой — и именно там под строжайшим надзором содержалась особо опасная преступница Сьюзен Фарли в первые дни после покушения на президента Грейса.
Комната свиданий представляла собой унылое помещение с зелеными стенами, зарешеченными окнами и мебелью, намертво прикрученной к полу болтами. По иронии судьбы единственным ее украшением были три портрета: главы администрации федерального центра, вице-президента Маккаллена и президента Грейса.
Перед тем как пропустить Хейла в комнату свиданий, его обыскали, причем не один раз, а дважды. Пара вооруженных конвоиров стояла спиной к бетонной стене, дожидаясь появления Сьюзен.
Кандалы на руках и ногах гремели, поэтому Хейл узнал о приближении сестры еще до того, как стальная дверь распахнулась и Сьюзен вошла в ярко освещенную комнату. Ее голова была обрита наголо, а место, где чиркнула пуля Хейла, скрывала белая повязка. Пролети пуля на дюйм правее, и Сьюзен не было бы в живых. На Сьюзен была серая тюремная одежда, в том числе пальто с капюшоном, откинутым на плечи.
— У вас пять минут, — строго предупредила надзирательница. — Не прикасаться друг к другу, не разговаривать шепотом, не передавать без разрешения какие-либо предметы. Время пошло.
Равнодушно кивнув, Сьюзен посмотрела в золотисто-желтые глаза Хейла.
— Значит, ты пришел.
— Конечно, я пришел, — ответил Хейл. — Ты же моя сестра. Я нанял адвоката… Он тебя навестит.
— К чему все это? — безучастно ответила Сьюзен. — Это сделала я. И всем это известно.
— Ну да, черт побери, это сделала ты, — угрюмо подтвердил Хейл. — Но как знать… Может, нам удастся смягчить наказание.
Сьюзен мрачно усмехнулась.
— Всем нам вынесен смертный приговор. И ты, как никто другой, должен это понимать. От этой линии «Свобода» нет никакого толка, администрация Грейса, вместо того чтобы всеми силами добиваться победы, отчаянно цепляется за власть, а все, у кого хватает духа выступить против, попадают в охраняемые лагеря… или того хуже. Я жалею только о том, что промахнулась. В этом виноват ты, Натан… И ты тоже когда-нибудь об этом пожалеешь, — с горечью добавила она.