Гарри почему-то засмеялся и протянул к нему руки.
После отбоя Римус заваривал чай, когда Сириус пришёл пообниматься. Он положил подбородок Римусу на плечо и обвил его талию, прижав раскрытые ладони к животу. Римус спиной чувствовал его тёплую грудь, ощущал, как мерно бьётся в ней сердце, и понимал, что в жизни не испытывал ничего уютнее. Он повернулся, чтобы тронуть губами висок Сириуса, тот улыбнулся, поцеловал его плечо, не сдержался и оставил ещё несколько поцелуев на шее, и разговор вышел совсем не про идеи Джеральда.
— Посмотрим дом на днях? — попросил Сириус в ямочку за ухом. — Я хочу, чтобы ты сказал, какие комнаты хочешь себе, и если вдруг что-то нужно поменять… Пока мы пакуемся, Олдриджи успеют доделать, если что.
— Комнаты? Ты действительно думаешь, что мне в личное распоряжение нужно больше одной спальни? — хмыкнул Римус.
— Почему нет? — Сириус ласково поцеловал его в челюсть. — Кабинет, как минимум. Может, тебе нужен класс для занятий с Эдди? Почему ты должен мотаться к нему? Пусть он приходит на уроки к тебе.
Римус задумчиво прикусил большой палец. Мир стремительно раздвигался вширь и вглубь, слишком внезапно, чтобы это не было немного болезненно.
— Чего ты напрягся? — чутко среагировал Сириус и попытался заглянуть ему в глаза.
Римус позволил ему это, обратив к нему лицо, но понятия не имел, в каких словах должен объясняться.
С Сириусом было хорошо. О боже, разумеется, с ним было хорошо. Сириус был прекрасен. Он знал Римуса чуть ли не лучше, чем он сам себя, принимал целиком, помнил миллион мелочей вроде мультизлаковой каши на завтрак. Он был и шквальная нежность, и взвешенная рассудительность, и свободная раскованность, и внимательная чуткость, и изобретательная страсть — Римусу до недавних пор и в голову не приходила половина способов, которыми Сириус делал ему хорошо, и это притом, что для него самого это тоже были экспериментальные искромётные дебюты. И это не говоря о его умопомрачительной красоте. Чёртово совершенство. В каждой мягкой волне отросших волос, в рисунке вен на сильных предплечьях, в глубоком изгибе спины. Римус никак не мог взять в толк, как это всё могло достаться ему.
Хотелось взять лицо Сириуса в ладони и честно спросить: какого лешего, Бродяга? Из всех людей в мире, прекрасных себе под стать, ты мог выбрать кого угодно, а выбрал — меня?.. Ты дурак?.. Перерешай, пока не поздно. Пожалуйста. Ты же это не всерьёз? Какой дом, какие комнаты, какое что?..
Римус действительно повернулся и обнял ладонями его лицо, чуть сдвинув чёрные пряди к ушам. Сириус выделенно поднял тёмные ресницы, переводя взгляд с губ в глаза, и выглядел он совершенно не так, как со своими девочками — уж на влюблённого Сириуса Римус насмотрелся. В нём теперь была доверчивая, уязвимая нежность, и каким-то шестым чувством Римус угадывал, что у него нет никакого права произносить что-нибудь из своих «пожалуйста», в эту нежность глядя. Поэтому он наклонился, чтобы мягко поцеловать, и сказал то, что мог:
— Не знаю, Сириус. Дом и всё это… Тебе не кажется, что ты слишком много мне даёшь? Чем я могу отдарить — равноценно, я имею в виду?
Возле глаз Сириуса разбежались крошечные морщинки от улыбки, и Римус неосознанно погладил их большими пальцами.
— Всё-таки бестолковый ты у меня, — ласково констатировал Сириус и чмокнул его в нос. — Что значит — равноценно? Будем мериться членами? Ну так у тебя длиннее.
Римус не ожидал и рассмеялся, прикрыв глаза рукой.
— Без шуток, что ты ржёшь. Во всех смыслах, между прочим, — глаза у Сириуса посерьёзнели. — Забыл, откуда вытащил меня? Где бы я был, если бы не ты? Кто вообще верил в меня, кроме тебя, Римус? Это не говоря о том, что ты принял меня вместе с мелким, несмотря на то, что считал это плохой идеей. И если уж мы о жилых площадях — я ни дня не платил тебе за аренду. Всё ещё считаешь, что должен мне что-то?
Римус только молча приподнял брови, как бы говоря — ну, когда ты объясняешь вот так…
Сириус придвинулся ближе, обнял твёрдо, положив подбородок на плечо.
— Я всё понимаю. Ты всю жизнь жил, как жил. Ничего не изменится с полпинка просто от того, что я скажу, что люблю тебя, или от того, что мы наконец позволим себе друг друга хотеть. «Встань и иди» не прокатывает с первого раза — понятно, почему. Но я здесь. Я готов повторять, объяснять, переводить на руны и обратно. Конечно, подозреваю, что успею неоднократно заебаться… — он улыбнулся у самого уха Римуса. — Я буду держать тебя за руку, сколько понадобится. И однажды ты пойдёшь. Я верю. Я знаю.
К горлу подкатил несглатываемый комок, и Римус простонал Сириусу в плечо:
— Твою мать, Бродяга, сколько дней ты готовил эту речь?
— Дней? — возмутился Сириус, смеясь. — Лет, Лунатик! Мой грёбаный звёздный час, — и он крепко поцеловал Римуса в подрагивающие губы.
Назавтра после занятий Джеральд, одетый в авиаторскую кожанку в противовес своим обычным безупречным мантиям, протянул Римусу шлем, сверкнув улыбкой. Римус принял, чуть помедлив: эти дурацкие машины смерти внушали ему не больше доверия, чем мётлы, особенно вкупе с необходимостью тискаться с водителем всю дорогу.
— А трансгрессировать мы не можем? — уточнил он на всякий случай.
— Нам в магловский квартал, — улыбнулся Джеральд и надел свой шлем. — Можешь держаться вот тут, — он кивнул на поручни.
Он вёл достаточно аккуратно, а Римус старательно выбрасывал из головы статистику смертности в авариях с участием мотоциклистов, которой интересовался, когда Сириуса пронзило идеей заиметь байк.
— Он у тебя зачарован? — спросил Римус, отдавая шлем обратно, когда они приехали на место. — Вроде есть какие-то способы сделать езду безопаснее, точно не скажу, но Сириус мог бы тебе с этим помочь.
— Сириус? Мистер Блэк? — Джеральд заинтересовался. — Замечательно. Дашь мне контакты?
Они приехали в пафосное магловское кафе, хромированное и графичное донельзя. За столиком, украшенным завитком бамбука в чёрном квадратном глазурованном горшке, их уже ждали двое. Дюжий парень под два метра ростом, который улыбался Джеральду во все щёки цвета семидесятипроцентного шоколада, и крошечная круглолицая брюнетка в очках и тёмно-зелёном платье.
— Симо, — представил Джеральд парня, — И Соня. А это Римус.
К ним между столиками пробиралась ещё одна девушка в струящихся брюках-палаццо и белой сорочке. Римус некоторое время подспудно чувствовал подвох, а потом вдруг сообразил — под сорочкой у неё не было белья. Симо снова поднялся со своего места для приветствия и простонал:
— Мерлин, Катарина! Нельзя быть настолько секси средь бела дня!
— Мне можно всё. А если тебе нет — позвони своему терапевту, — весело парировала Катарина, подставляя ему щёку для поцелуя.
— Отлично, детка, так держать, — раздался ещё один новый голос у неё за спиной, и Римус увидел там желтоглазого русоволосого оборотня чуть старше себя, примерно в той же степени покоцанного, но не стесняющегося демонстрировать свои шрамы в голубой футболке-поло. — Ксавье, — представился он Римусу, тоже узнав в нём волчью суть, и протянул ему крепкую ладонь с бугорком шрама на большом пальце. Римус инстинктивно поднялся навстречу и пожал ладонь, глядя Ксавье в глаза сверху вниз, пока тот не отвёл взгляд первым.
Катарина уже заняла своё место за столом и наблюдала за ними горящими глазами, закусив наманикюренный ноготок большого пальца сияющими белыми зубами.
— Простите, ребята, не обращайте внимания, — ослепительно улыбнулась она, заметив вопросительный взгляд Римуса. — Я просто специализируюсь на взаимоотношениях в стае. Мне совсем чуть-чуть не повезло стать одной из вас, — она немного сдвинула расстёгнутую на две пуговицы рубашку, обнажая следы на белой коже. Когти, но не зубы. Больно, но не опасно. — Но эти все штучки, иерархия — это моя страсть, — блеснув глазами и яркими крупными серьгами, она обернулась к Джеральду. — Итак, Джерри, детка, расскажи нам, что это за прекрасный альфа среди нас?