Я сидел верхом на развилке, медведь, встав во весь рост, пытался дотянуться лапами. Вынув револьвер и направив ему в лоб, я сказал:
— Мишка, ничего личного, — и нажал на спуск.
Недавно мы пристреливали наше оружие. Стас едва не испытал оргазм (а может, и испытал) от возможностей своей винтовки. Ещё бы, стреляет точно в цель, и заряжать быстро. Он и со ста метров стрелял, и с двухсот, и даже, кажется, с полукилометра. И каждый раз попадал. Потом опробовал в деле, на нашем (точнее, на его) счету были лось, косуля и теперь вот кабан. Пристреливал своё оружие и я. Пистолет-пулемёт никаких нареканий не вызвал. Кучность хорошая, на ста метрах попадает туда, куда целишься. На двух сотнях результат уже не так впечатлял, но хоть одна пуля из очереди прилетала в цель, а дальше я и пробовать не стал. Порадовал и револьвер, отдача, правда, лягала, словно конь копытом, но и бил точно, и пули в дереве воронки делали такие, что можно было кулак просунуть.
Вот и сейчас тяжёлая пуля, ударив в толстую лобовую кость зверя, пробила её и вынесла содержимое черепа из затылка. Медведь бесформенным шерстяным комком упал к корням дерева. Я, некоторое время ещё выждав, спрыгнул и пару раз пнул его ногой.
— Вот падла, — сказал подошедший Стас, выглядел он помятым, на лбу красовалась здоровенная шишка, но крови я не видел, что, учитывая столкновение с разъярённым медведем, было просто чудом. — Подошёл-то как, неслышно, против ветра, всё по правилам. На кабана нашего глаз положил, отбирать пришёл.
Я думал, медведь людей боится, — сказал я, подбирая ружьё.
— Боится, когда сытый, — объяснил Стас. — Весной, когда только проснулся, он вообще может на толпу людей напасть, настолько голодный и злой. Летом спокойнее, а осенью, если жир нагулял, его громким криком прогнать можно.
— А сейчас весна, — заметил я.
— Почти лето, но это какой-то невезучий медведь, — он с видом знатока попинал тушу сапогом. — Тощий, как скелет, такой бы и к осени не отъелся и зимой шататься стал. А вот, смотри, — Стас указал на лапу зверя. — Раненый он, потому и охотился плохо. А тут кабан раненый, прямо находка.
На правой задней лапе убитого медведя красовались свежие шрамы, если я правильно понимаю, он вырвался из мощного (но, видимо, бракованного) капкана. Тут явно кость повреждена, на такой лапе быстро бегать не получится. А кабан был наш, я успел шарахнуть по нему картечью, но не насмерть, раненый вепрь, истекая кровью, рванул в чащу и пробежал ещё километра три, а мы его преследовали, ориентируясь по кровавому следу. В итоге догнали и обнаружили уже мёртвым. Собирались разделывать, а тут на запах крови прибыл медведь, встреча с которым закончилась без потерь с нашей стороны.
— Разделывать будем, или ещё постоим? — спросил я, разделка туш и последующая доставка мяса в деревню старосте была нашей главной проблемой. Упускать зверя глупо, а нам самим столько мяса ни к чему. А староста расписки давал, по которым потом в Эпицентре можно некоторую копейку получить. К счастью, сохранилась убогая дорога через лес, а староста, видя такое изобилие, выделил из средств колхоза нам во временное пользование полусгнившую телегу и лошадь, не ту, на которой мы прибыли в деревню, а просто упряжную клячу, которую хоть насмерть запори, быстрее десяти километров в час не разогнать. Телега и лошадь сейчас были в нашем временном лагере, а мы старательно прочёсывали леса в поисках аномальной фауны (не брезгуя при этом фауной обычной), к цели поисков не приблизились, базу чистых никто из нас не видел, хотя дойти до неё оставалось всего километров семь. Отсюда даже запах моря ощущался. Удивительно, что густой лес вырос на голом прежде месте.
— Кабана будем, — согласился Стас. — А с медведя только шкуру.
— А чего так? — удивился я, — он ведь, вроде, съедобный.
— Его осенью стрелять надо, тогда съедобный, а весной он тощий, да вдобавок червивый. Людей потравим. Шкуру снять, за неё тоже копейку дадут.
— Мясссо отдайте, — прошелестел тихий голос в стороне, от которого кровь застыла в жилах. Так говорила бы змея, если бы научилась говорить. Мы синхронно повернули в ту сторону головы и стволы, но никого не увидели.
— Вам не нужжжно мясо, — раздалось уже с другой стороны. — Отдайте его мне.
— Слышь, человече, ты так не прикалывайся, можем неправильно понять, — строго сказал я, обводя стволом револьвера окрестные кусты. — Перестань шептать и выйди, чтобы мы тебя видели.
— Не нужжжно оружия, — теперь шёпот шёл сверху, я поднял ствол и увидел говорившего на том самом дереве, где спасался от медведя. Это был…