Американец согласился, но пошел посоветоваться к адвокату. Старый адвокат-еврей Вернер знал его.
— А, это американец Менкина! — но тут же поторопился заметить, что контору свою адвокатскую он уже передал молодым коллегам, словакам. — Так он вас спрашивал, объявит ли Америка войну Гитлеру? — живо заинтересовался Вернер. — Смотрите, до чего интересно узнать, как думают люди, на что рассчитывают…
Он задумался, потом махнул рукой, отметая нечто, мелькнувшее по лицу его бликом надежды.
— Да нет, он, видно, плохо информирован, — пробормотал Вернер и принялся со страхом предсказывать дальнейшее. — Американцы далеко, и они не полезут ради нас в огонь. Немцы победят и впредь будут побеждать. Говорю это вам как бывший капитан австро-венгерской армии. После Польши дойдет очередь до Франции, до Англии. Не дай боже! — вырвался у него вздох, но он продолжал свои мрачные предсказания: — Германская раса! Я-то немцев знаю, с ними никто не сравнится. Австрийская армия уже давно голодала, когда у немцев были еще мясные консервы. Я был офицером связи, знаете ли, пан Менкина.
Американец спросил совета, но старый адвокат явно утратил свой юридический темперамент. Совет его был весьма осторожен.
— Все-таки, как знать… И до Америки дойдет очередь, немцы хотят стать морской и колониальной державой. Какая же тяжба, если вы — иностранный подданный? Почти как я, еврей, прошу прощения. Не советую. Если можно — помиритесь. — Он понимал, что полюбовное соглашение тут вряд ли возможно, и потому, подняв руки над головой, закончил: — Или покоритесь. Покоритесь, пан Менкина.
Нет, американец этого не мог постичь. Он ступил на нетвердую почву — как в болото. Лучше не думать о запуганном адвокате.
На площади уже началось торжество. И подумайте: тот самый костлявый мужчина в мундире, Минар, стоял на трибуне, заканчивая приветственную речь. Пожелав собравшимся словакам и словачкам укрепиться в верности словацкому государству, он поднял руку в гардистском приветствии — «На страж!» Но тут в нем как бы вдруг прорвалась словацкая сердечность, и он воскликнул еще:
— Здравствуйте же, здравствуйте, верные словаки, на нашем празднике в Жилине!
После него стал говорить низенький широкоплечий человек, обладавший проникновенным голосом, как у проповедника. Оратор первым долгом упомянул Татры, двойной христианский крест, голубое небо и чехов; далее речь его понеслась бурным потоком — от гуннов и аваров до самой победы словацкого дела в Яворине, однако американец ничего не понимал. Он стоял на тротуаре под аркадами, стоял и озирался в глубочайшем удивлении. Деву Марию, оратора на трибуне, завернувшегося в национальные цвета, помост, на котором сидели руководящие деятели и подобного рода господа, замыкали в почетный четырехгранник отряды черномундирников[5] и войсковая часть. Вокруг теснился народ. По тротуарам, под аркадами домов курсировали любопытные.
— Голубиная нация?! — горячился оратор. — Наши враги и приверженцы союза с чехами называют нас фантазерами. Какая же мы голубиная нация? Подобно татранским орлам отстояли мы свою родину, свои городки и села, свою тысячелетнюю отчизну, богом нам данную, и на севере мы доблестно отвоевали то, что нам принадлежит, — Яворину!
— Да не слушайте вы его, — проговорил кто-то, и перед Менкиной словно из-под земли вырос маленький смешной человечек, очень смешной. Череп у него был вытянут до невозможности, неровен, лоб сдвинут вправо. А глаза серьезные и умные, только движения смешные, как у петрушки. Он держал под мышкой толстую бухгалтерскую книгу.
— Не слушайте его, это комиссар города. Он многое может наговорить, потому как историк и ученый человек. Оказывается, мы вовсе не жилинчане, а силинги. Германское племя силингов, видите ли, основало наш город. Так утверждает комиссар города, ученый человек, историк.
У американца было ощущение, будто он теряет равновесие. Человечек вынырнул из толпы и мог исчезнуть подобным же образом. Однако он не исчез, он взмахнул шляпой церемоннее и смешнее, чем марионетка в кукольном театре. На голом лбу встопорщилась прядка волос — крошечный петушиный хвостик. Человечек улыбался и дергался, как на ниточках. Вдруг раскрыл толстую бухгалтерскую книгу, подал Менкине чернильный карандаш. Американец принял то и другое, ничего не понимая. Человечек потирал руки от удовольствия, услужливо суетился.
5
Имеются в виду отряды гардистов — фашистской военизированной организации, созданной осенью 1938 года из наиболее фанатичных членов Народной партии по образцу гитлеровских штурмовых отрядов. Гардисты носили черные мундиры.