Мустафа обладал огромной харизмой, был человеком очень приятным, исповедовал ислам, но, несмотря на это, придерживался либеральных взглядов.
Разочаровавшись в своё брате, он уехал на Ближний Восток, а после вернулся в Европу, сначала на Украину, где выступал на Майдане, потом в Латвию, а оттуда в Арфию. Везде он работал журналистом в различных оппозиционных газетах и всеми силами пытался вызвать в стране государственный переворот. Ни в одной из стран ему этого не удалось, а если там что-то и происходило, то большой роли в этом он не играл, но в Латвии он встретился с представителями правительства, которые предложили ему стать центральной фигурой гражданской войны в АВЕР, которую Латвия очень хотела начать. Свободолюбивый Керимшич сразу же согласился, после чего и был направлен в Каштандау под видом иностранного журналиста при латвийском посольстве. Благодаря своему статусу он был полностью обезопасен от КБА, что делало его ещё опаснее для Гарцевича, чем Ганевский.
Первый раз узнав о захвате администрации, президент долго не мог прийти в себя.
Вот и теперь тревожные мысли не могли покинуть его голову. Он ожидал худшего, если Россия и Латвия смогут договориться между собой о быстром и бескровном разделе маленького постсоветского государства, то сопротивляться им будет бесполезно.
Неожиданно в дверь постучали, Гарцевич ничего не сказал, но ответа неизвестный ждать не стал, он открыл дверь и ввалился в кабинет. Неизвестным оказался Рашич. Он молча окинул президента взглядом и спросил:
-Товарищ президент, я уже три дня пытаюсь с вами нормально поговорить.
-О чём?
-Как о чём? Об этом… Всём.
-Ты сказал, что это были твои лучшие люди.
-Действительно…
-У Ганевского нет спецназа, кроме нас о спецгруппе никто не знал. У меня появляются нехорошие мысли.
-Эти русские…
-Причём тут русские?! Причём?
-Вы не доверяете мне?
-Нет! Не доверяю… Уже…
-Товарищ Гарцевич… Я ради вас… Я вас спасал… Рискуя своей жизнью спасал… А вы…
-А как ты это объяснишь?
-Нас не могли подслушать, но, возможно кто-то следил за базой… Хотя это тоже невозможно… Я не знаю… Юлий Мстиславович, позвольте предложить ещё один вариант…
-Какой?
-Я хочу послать в Борсвайск ещё одного агента.
-Чтобы его также схватили? Это послужило началом выступлений в Каштандау. Ты хочешь, чтобы началась война?
-Нет. Мой агент не вызовет никаких подозрений. Мы отправим его на территорию сепаратистов под видом оппозиционера-литовца из Каштандау, который хочет присоединить Западную Арфию к Латвии. Он не верит в Керимшича, потому что все его попытки организовать, где бы ты ни было госпереворот оканчивались полной неудачей, плюс к тому, в Борсвайске больше оружия и людей.
-Так себе легенда…
-Послушайте, товарищ президент. Этот агент- моё доверенное лицо, его отец в КГБ служил, несколько лет жил под прикрытием в США. А сам он- талант, я вообще не понимаю, как такие рождаются.
-Что, опять меня на базу повезёшь?
-Нет… Он уже здесь.
Рашич откашлялся и громко крикнул:
-Алекс!
Дверь распахнулась и в кабинет вошёл спортивный мужчина с белоснежными волосами, весёлыми голубыми глазами и светлым блестящим лицом. Он сделал несколько шагов, отдал честь президенту и посмотрел на Рашича, которые нервно дёрнул головой и обратился к Гарцевичу:
-Мой лучший агент- Алекс Проревов. Не раз отличался особыми заслугами. Награждён несколькими наградами, в том числе орденом «За заслуги перед Республикой».
-И что, ты действительно считаешь, что с ним всё выйдет ни как с спецгруппой «Альфа»?
-Нет, конечно. Алекс не подведёт. Он прекрасно готов к операции, может отправляться хоть сейчас. Послушайте, товарищ президент, нам нечего терять. Борсвайская и Каштандаусская области против вас, их в любой момент могут поддержать иностранные державы. Население Кэрры против вас никогда не пойдёт. Тут почти все агенты КБА, под городом стоят обе военные базы. Нас могут захватить в любой момент. Стоит попробовать.
d:\wiki\new\5.htm ************************************************************************
-Я не подведу, товарищ… Юлий Мстиславович…,- обеспокоенно сказал агент.
Гарцевич почесал затылок и, затем, вновь посмотрел на агента, а после на старую сосну, которая покачивалась вправо и была готова в любую минуту сломаться пополам, но, при этом, срубать её было нельзя, так как в тридцатых годах её лично посадил Молотов, который был в, тогда ещё независимой, Арфии с дипломатическим визитом.