Гарцевич отошёл от окна, подошёл к столу, выпил стакан воды и тихо произнёс:
-Данислав, ты понимаешь, что, если твой агент провалит операцию, тебе придётся уйти с поста министра.
-Понимаю. Но он не подведёт.
-Будем надеяться.
-Он пробудет там 2 недели, после чего вернётся.
-А как попадёт туда? Не на метро же?
-Нет. Он проберётся в область, а там сдастся патрулям «Народной Армии», а после попытается завоевать их доверие.
-Ладно. Отправляй своего орла. Будем надеяться, что всё кончится хорошо.
Проревов отдал честь и, вместе с Рашичем, вышел из кабинета, после чего отправился в президентский гараж, в котором стоял мотоцикл, к ручке которого висел рюкзак с самым необходимым. Агент завёл байк, но Рашич не дал ему выехать, он подбежал к нему, пожал руку и крепко обнял, после чего, смахнув набежавшую слезу с глаза, тихо сказал:
-На тебя вся надежда, будущее нашей страны. Давай, удачи, брат!
-Я вас не подведу.
-Я знаю.
Проревов завёл мотоцикл, Рашич нажал кнопку и открыл дверь гаража, после чего агент медленно выехал на площадь, переехал её и свернул на шоссе, которое вело к выезду из города.
Через полтора часа агент доехал до границы Борсвайской области, которую ещё не успели оградить каким-либо забором.
Он оставил мотоцикл у дороги, надел на плечи рюкзак, спрыгнул в канаву, на дне которой находилась вязкая жижа, которая тут же затекла Алексу в обувь. Он недовольно поморщился, плюнул на траву, вылез из ямы и пошёл дальше в глубь леса. Вскоре он увидел висящий на дереве сине-белый флаг, который являлся символом пророссийской оппозиции. Солдат вокруг не было, поэтому Алекс сделал вывод, что, скорее всего, флаг повесили местные жители, для того чтобы все случайно зашедшие люди знали, кому принадлежит эта территория.
Наконец Алекс вышел на дорогу, путь до которой занимал почти 10 минут и стал медленно идти вдоль шоссе, в надежде наткнуться на патруль.
В действительности так и случилось. Возле небольшого перекрёстка ему на встречу выехал грузовик, водитель которого, увидев странного человека с рюкзаком на спине, бредущего по обочине, остановился и выскочил из машины, после чего подбежал к Проревову, достал из кобуры пистолет и громко спросил:
-Кто такой?
-Я… Я- беженец из Каштандау.
-Как это- беженец?
-Я хочу вступить в «Народную армию».
-Интересно… Документы у тебя есть, беженец?
-Да. Сейчас достану.
Алекс полез в рюкзак и достал оттуда помятый поддельный паспорт.
Офицер развернул его, повертел в руках, а затем громко прочитал:
-Альнис Лукаскис… Национальность: литовец. Адрес: Арфийская Восточно-Европейская Республика, город Каштандау, улица имени Андропова, дом 17, квартира 23… Разведён, детей нет.
-Именно так.
-И хочешь к нам вступить?
-Да.
-Ты же литовец, зачем тебе это.
-Я хочу, чтобы западную часть присоединили к Прибалтике, если отсоединиться Борсвайск, то Латвия решится на оккупацию.
-А что ж ты в Каштандау не остался?
-Я не верю Керимшичу, он много, где был, но не сделал ничего полезного. Кроме того, Гарцевич может там всё взять в свои руки, а у меня проблемы с законом, если меня поймают за сепаратистской деятельностью, я могу вообще закончить где-нибудь у стенки.
-Лады… Мутный ты тип, конечно, да и отпускать тебя нельзя, залезай в грузовик, довезём тебя до милицейского участка. Там посидишь пару дней, а я пока начальству о тебе расскажу, и они тебя по базам проверят. Если всё складно также, как ты и рассказываешь, то отпустят тебя с миром, а, быть может, и в армию разрешат вступить. Понял?
-Да-да.
Алекс кивнул головой и быстро забрался в кузов грузовика, в котором сидели два рядовых, которым очень не понравилась задумка их командира. Они на всякий случай надели на Алекса наручники и молча кидали на него короткие, злобные, презрительные взгляды вплоть до конца дороги.
Машина резко остановилась у ворот милицейского участка, Алекс не удержался и упал на пол, чем вызвал радостный смех рядовых.
Офицер вышел из машины и вернулся через несколько минут в сопровождении двух милиционеров, после чего указал им на Алекса и мрачно сказал: «Вот этого красавца оформляйте!»,- те кивнули, вытащили Алекса из автомобиля, сильно ударив при этом головой, и потащили в здание.
Проревова посадили в одиночную камеру, заперли там и, казалось, забыли. В течении целого дня на него никто не обращал внимания, его не допрашивали, ни кормили, даже не давали воды. Лишь на следующий день Алексу принесли тарелку гречневой каши с куском запечённой тыквы и ломтём чёрного сухого хлеба, однако допрашивать его вновь никто не стал. На следующие сутки всё повторилось.