— Позвольте мне хоть слово сказать! — говорит сионист. — Если я не ошибаюсь, речь идет о колонизации. Я не понимаю, как евреи могут говорить о какой-либо другой стране, кроме Палестины. Как это евреи могут говорить о другом убежище? Разве могут евреи заняться колонизацией на чужой земле, в то время как земля наших предков уже более двух тысяч лет стоит брошенной и одинокой, словно вдова, и ждет нас — своих детей, которые, увы, находятся в изгнании и разбросаны по всему миру?
— Как сказано в Писании, — подхватывает ортодокс, — мать Рахиль плачет над своими детьми…
— Э, это лирика, сентиментализм! — говорит территориалист. — Вашим оплакиванием сироты-Израиля и вашими дифирамбами по адресу святой земли наших предков вы ничего не сделаете. Земля израильская — она только на бумаге, в старых книгах, а принадлежать — она принадлежит другим. Вы будете петь ваши красивые песенки, а Израиль будет по-прежнему скитаться среди чужих народов, которые и знать его не хотят. Посмотрите-ка, что творится на Б-жьем свете — в России, в Румынии, в Марокко и в других цивилизованных государствах! Нет, Израиль не в силах больше ждать, он просит земли. Дайте ему земли! Кусочек земли! Маленький уголок, но уголок! Где бы его не били, не гнали, не издевались над ним. И там будет наша Палестина!
— Как в Талмуде сказано, — вставляет ортодокс, — велика земля Израиля и распространится она на все страны.
— Панове, в этом наша миссия, — поддерживает ассимилятор, еврей из глубины Польши, поляк моисеева вероисповедания с бородкой a la Мерзжвинский. — Мы, израелиты, должны быть всюду, мы должны потонуть среди народов, чтобы вести их к источнику настоящего прогресса…
— Потонуть? — переспрашивает националист, русский еврей. — Значит вы проповедуете ассимиляцию? Стоило в течение многих веков гореть на всех кострах инквизиции, блуждать по всему миру, быть козлом отпущения чужих грехов — и все это для того, чтобы в начале двадцатого века исчезнуть, раствориться среди других народов, вычеркнуть слово «еврей»? Это значит, попросту говоря, на старости лет покончить самоубийством? Зачем же вы говорите намеками? К чему все эти аллегории? Говорите откровенно, как миссионеры делают, и скажите: окропите себя водицей и вы избавитесь от всех бед. Или еще проще: евреи, креститесь, чтобы вам пусто было, — и кончено!
— Избави Б-же, — вставляет ортодокс, глубоко вздыхая.
Тогда встает социалист — студент русского университета, худощавый молодой человек с горящими глазами, в черной косоворотке, говорящий на смешанном диалекте из русских и еврейских слов. Он заявляет, что здесь идет речь не о религии и национальности, а разбирается социальный вопрос о колонизации острова или, говоря проще, об образовании государства старого порядка, который основан на принципе собственности. Так начал социалист и в горячей речи напал на капиталиста. Закончил он свою речь следующими словами:
— Хотя я только социалист, а не анархист, но все же могу доказать при помощи авторитетных мнений, что собственность — это кража. Прогресс, основанный на грабеже, не прогресс. Слово «собственность» должно быть вычеркнуто из человеческого лексикона. Нет собственности! Да здравствует социализм! Ура!
Когда все вдоволь наговорились, я встал и сказал, что вопрос о колонизации разработан и рассмотрен уже всесторонне и что поэтому надо приступить к баллотировке, как водится во всяком порядочном обществе…
— Кто за колонизацию — пусть поднимет руку.
Но тут мы наткнулись на препятствие: впервые нам пришлось столкнуться с женским вопросом, который снова вызвал продолжительные дебаты.
Некоторые утверждали, что в баллотировке должны участвовать только мужчины. Кое-кто выступил в роли горячего защитника женского равноправия. В особенности атеист. Он — свободный американский гражданин и за женскую эмансипацию стоит горой.
— Мистер черман[1], леди и джентльмены! — так начал атеист свою речь — широко, на американский манер. — Нигде женщины не пользуются в такой мере равноправием, как у нас в Соединенных Штатах. В некоторых штатах они занимают даже высшие должности. Почитать женщин — это у нас первое правило. Я вам могу привести один факт из нашей американской жизни. Это не ложь, а достоверный случай из истории Северо-Американских Соединенных Штатов. Произошло это еще в 1851 году. Кто не хочет слушать — тот может уйти. Рассказать?