– Ах ты гад! – Жан ухватил Зодешти за грудки, приподнял и стукнул о стену. – Наглый шарлатан! Пустоголовый выскочка! И тебя еще величают лучшим врачевателем Лашена? ДА СДЕЛАЙ ЖЕ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ!
– Не могу, – твердо произнес лекарь. – Хотите верьте, хотите нет, но в этом случае мое искусство бессильно. А раз уж я не способен его исцелить, то и никто другой с этим не справится.
– Отпусти его, – простонал Локк.
– Должно же быть какое-то средство…
– Отпусти его! – Локк поперхнулся, сплюнул кровь и зашелся кашлем.
Жан оттолкнул Зодешти, и лекарь поспешно отскочил в сторону, злобно глядя на своего мучителя.
– Как я уже сказал, – неохотно начал он, – если бы больной обратился ко мне сразу же после попадания отравы в организм, я бы прописал ему слабительное или молоко с пергаментной кашицей, а также частые кровопускания, чтобы ослабить действие яда, частично выводя его из тела. Увы, с тех пор прошло слишком много времени. – Зодешти осторожно уложил лекарские инструменты в саквояж. – При отравлении известными науке ядами по истечении определенного срока ущерб, нанесенный внутренним органам и гуморам, становится необратимым. Никакие противоядия не восстановят отмершую плоть. А после отравления неизвестным ядом… Невозможно даже предположить, что именно происходит. Если больной истекает кровью, никто не в силах вернуть ее обратно в тело.
– О боги, – прошептал Жан.
– Надеюсь, всем ясно, что смертельный исход неизбежен. Вопрос заключается лишь в том, когда именно это произойдет, – заявил Зодешти. – Слушай, ты, урод! Хоть меня сюда и против моей воли привели, я свой долг врачевателя выполнил безупречно.
– Понятно, – вздохнул Жан, медленно подошел к столику у окна, взял глиняную чашку и наполнил ее водой из кувшина. – У тебя, кстати, не найдется какого-нибудь снотворного? На случай, если боль и страдания усилятся?
– Есть, конечно, – кивнул Зодешти и вытащил из саквояжа бумажный пакетик. – Вот, раствори в воде или в вине, он моментально уснет крепким сном.
– Погодите-ка… – вмешался Локк.
– Дай сюда! – Жан взял пакетик, высыпал его содержимое в чашку с водой, разболтал на весу. – И сколько продлится сон?
– Несколько часов.
– Отлично! – Жан протянул чашку Зодешти и взмахнул ножом. – Пей.
– Зачем?!
– Чтоб к констеблям за помощью не рванул, как только я тебя отсюда выведу.
– Да не собираюсь я от тебя сбегать…
– А мне без разницы. Пей, не то руки переломаю.
Зодешти торопливо выпил воду.
– Ничего, я еще повеселюсь, когда тебя поймают, сучье отродье! – сказал он, бросив чашку на кровать, и уселся спиной к стене. – Все лашенские судьи – мои пациенты. Твой приятель так слаб, что с места двинуться не может. Никуда вы не денетесь. Вас обоих схватят, если твой дружок доживет, конечно… его у тебя на глазах четвертуют, а потом и те… бя… казня…
Голова лекаря поникла, и он безмятежно засопел.
– Может, он притворяется? – спросил Локк.
Жан воткнул нож в икру вытянутой правой ноги Зодешти, но лекарь даже не шевельнулся.
– Что ж, хоть и без всякого удовольствия, но придется сказать: «Я же говорил!» – ухмыльнулся Локк, откинувшись на подушки и скрестив руки на груди. – Ой, что это я? С удовольствием, конечно. Кстати, от вина я не откажусь, только водой его не разбавляй…
– Я схожу за Малькором, – вздохнул Жан. – Пусть на ночь с тобой останется. Тебе нужен постоянный уход.
– Тьфу ты! Жан, очнись! – Локк закашлялся, постучал кулаком по груди. – Мы что, ролями поменялись? Помнишь, в Вел-Вираццо я жаждал смерти, а ты мне мозги вправил. А теперь я на самом деле умираю, а ты совсем разум потерял.
– Есть еще…
– Жан, хватит уже! Никаких больше магистров, никаких врачевателей, алхимиков и собачьих лекарей. На чудо надеяться бесполезно, ты и так уже горы свернул…
– Да? А ты так и будешь валяться, как снулая рыба на берегу? Покорно и без малейшего сопротивления?
– Ну, я могу потрепыхаться для виду, если тебе так больше нравится.
– Серый король из тебя телячью отбивную сделал, и ничего – ты пришел в себя, как миленький, и даже вдвойне несноснее стал.
– Так он же меня рапирой проткнул, а если колотые раны зеленью не загнивают, то спокойненько затягиваются. Закон природы. А вот черная алхимия – совсем другое дело.
– Что ж, вина я тебе налью, только водой на две трети разведу, как Малькор велел. И накормлю хорошенько. Съешь, сколько можешь, сил наберись.
– Ладно, я поем, чтоб вино в пустом желудке не плескалось. Жан, да пойми ты, бесполезно все это. Исцеление мне не грозит.