25 октября 1929 года, 23:00
Никогда не думал, что заключительный акт драмы будет проходить именно так. Диалектика истории горазда на гримасы. И вряд ли молодой человек в полувоенной форме с единственным серебряным Георгием на груди понимает хоть что-нибудь. Прости, брат Саша. Мы пошли другим путем и победили. Неважно, как получить власть, политические последствия этого акта прояснятся позже. Архиважно не выпустить власть из рук. Никогда. Хватит! Хватит, господа трусливые оппортунисты, говно нации, тискающие за спиной товарищей подметные письма в паршивых газетенках побитых молью «буревестников революции», хех-де, они не согласны брать власть, которая сама падает им в руки перезрелым плодом. А эта золотая молодежь из Таврического! Унаследовала депутатские места, должности и даже фракции от своих папенек! Считали себя неприкасаемыми, вечными и требовали ответственного правительства. Долго копали яму, в которую сами и попали со своим ответственным правительством. Пришел товарищ Железняк, и нет Думы. Слиняла сраная демократия за какой-то час. Час великого перелома.
- Простите. Алексей Николаевич?
- Я слышал, Владимир Ильич, с вами сегодня приключилась какая-то неурядица? - Государь смотрел ледяными прозрачными глазами.
- Меня. - запнулся, ибо хотелось бросить этому гемофилическому выродку правду, - на меня совершили покушение и убили. Да, дьявол вас всех забери, убили! - Потому что он архиточно знает, что это была она - смерть. Как тогда, в двадцать втором, когда он умер в первый раз. Загнулся в проклятой коляске, с немым ужасом наблюдая, как из тела утекают последние капли физических, а главное - умственных сил. Если бы не Малиновский. И теперь оказалось, что Александр, близкий враг и заклятый друг, вечный соперник, которого еле-еле удалось отстранить от партийных дел, подарил ему нечто больше, чем намеревался. Ленин жил, Ленин жив, Ленин живее всех живых!
- Государь, господина Ленина атаковала группа мятежников, - Тухачевский. - Офицер сопровождения погиб, но своей жизнью спас Владимира Ильича.
Государь вновь взял текст Высочайшего указа о назначении В. И. Ленина премьер-министром Временного правительства, чьи сроки и полномочия расширялись чрезвычайно в связи с особым периодом управления страной, когда отзывался Манифест о даровании конституционных свобод, распускалась Государственная дума и возвращался режим самодержавия. Предстояло подписать еще несколько Высочайших указов, которые превращали Россию в то, чем она являлась при отце - православной самодержавной монархией. Но этот - первый. И самый трудный. Рука не поднималась утвердить его.
Алексей медлил, хотя и видел, как нарастало волнение присутствующих в комнате.
- Кого вы планируете представить на главные посты в правительстве?
- Министр экономики и индустриализации - товарищ Сталин, военный министр - товарищ Троцкий, министр внутренних дел - товарищ Дзержинский, министр народного просвещения - товарищ Луначарский, - быстро сказал Ленин. Четко, со слегка реверберирующей «р», что создавало ложное ощущение, будто он картавит.
Алексей Николаевич кивнул, точнее, мотнул головой, словно в приступе мучительной боли. Товарищи. Вот в чем сила этого невзрачного лысого человека - у него имелись товарищи. Он же, Государь, самодержец, хозяин земли Русской, как записал Папа в опросном листе переписи населения, один. Не считать же товарищами выстроившихся напротив генералов! И ему мучительно захотелось вновь оказаться мальчишкой в могилевской ставке вместе с Папа и вновь выкинуть ту дурацкую шутку, когда напялил одному из генералов на голову половинку арбуза вместо фуражки. Он даже примерился - кого удостоить подобной шалостью? Начало Великой войны вспомнилось не случайно. Именно к ней апеллировали генералы, напоминая о задержке начала мобилизации из-за нерешительности Папа, приведшей к гибели армии генерала Самсонова в болотах Восточной Пруссии. Призыв большевиков во власть являлся новой, а главное - своевременной мобилизацией в преддверии грядущей войны, обещавшей стать еще более кровавой и беспощадной.
Алексей сегодня прикрепил к кителю единственную боевую награду, полученную не за престолонаследование, а за храбрость, проявленную во время посещения 12 октября 1915 года раненых в районе станции Клеван, где они с Папа попали под обстрел вражеской артиллерии, но не покинули лежавших там солдат и офицеров.
Отец, отец. как тебя не хватает! Я помню, по утрам становился с игрушечной винтовкой у входа в салон на пост, при твоем появлении брал на караул, застывал в позе часового, пока ты пил чай, охраняя покой и жизнь Государя. Охранял. да не сохранил. Почему отпустил тебя в Кострому?! Где поджидали мятежники во главе с дьявольским Юровским, положившим жизнь ради того, чтобы стать цареубийцей.