Кризис неизбежно подтачивал популярность республиканской администрации. Опрос Гэллапа летом 1970 г. зафиксировал, что 44 % американцев отдавали предпочтение демократам при ответе на вопрос о том, какая из партий лучше справится с экономическими трудностями, и лишь 29 % — республиканцам. В этих условиях лидеры "великой старой партии" немало потрудились над тем, чтобы свалить ответственность за спад и инфляцию на оппозицию, которая не давала сокращать "несущественные" расходы (к ним республиканцы неизменно относили социальные программы и никогда — военные ассигнования) и "провоцировала" тем самым бюджетные дефициты. "Наша политика находится перед лицом критической угрозы — не со стороны профсоюзов, управляющих или потребителей. Правда заключается в том, что наши неимоверные усилия подрываются безответственным расточительством в сенате Соединенных Штатов"37, — негодовал Агню. В ответ лидер демократической партии в палате представителей К. Альберт назвал атаку правительства на конгресс "еще одной попыткой закамуфлировать провал экономической политики администрации"38.
Нарастание трудностей в капиталистическом хозяйстве США, падение престижа правительства заставили республиканское руководство пойти на активизацию-экономической политики. В 1971 г. Никсон провозглашает "новую экономическую политику", которая включала в себя такие беспрецедентные для практики республиканцев шаги, как регулирование цен и заработной платы. Конечно, предприниматели достаточно легко могли обходить ограничения на потолок цен, тогда как замораживание заработной платы всегда осуществлялось с большой эффективностью. Однако остается фактом", что в начале 70-х годов республиканская партия по существу взяла на вооружение многие из отвергавшихся ею ранее методов из арсенала правительств демократов. "Глубинной причиной повышения гибкости экономической политики Никсона являлась, похоже, его боязнь того, что строгое следование консервативным подходам приведет к политической катастрофе"39, — справедливо замечал Дж. Ричли. Никсон не стал "либералом" в экономических вопросах, а лишь еще раз продемонстрировал свой прагматизм.
Если в реализации своей ведущей философской установки — на сокращение государственного регулирования экономики — республиканская администрация! мало преуспела, то в передаче значительной части федеральных средств в руки правительств штатов она достигла большего. Республиканцы стремились предоставить штатам федеральные субсидии без всяких условий и ограничений в их расходовании, чем сопровождались традиционные программы помощи, чтобы добиться децентрализации государственного управления и переложить ответственность за многие социальные программы на штаты. Демократы с большим недоверием отнеслись к идее передачи многих социальных мероприятий на откуп законодательным собраниям штатов, где нередко доминировали консервативные силы. "Большие города всегда чувствуют себя сиротами-попрошайками перед легислатурами: легислатуры возлагают на них дополнительную ответственность, определяют источники финансирования, но никогда не дают им достаточно денег" 40, — объяснял озабоченность демократов конгрессмен У. Миллс.
Лишь в 1972 г. была принята программа никсоновского "нового федерализма", в соответствии с которой в 1972–1976 гг. 30 млрд долл, были переданы в виде субсидий штатам и местным администрациям без какой-либо регламентации их использования. Но чтобы добиться ее одобрения, правительство вынуждено было пойти на известные уступки демократам, предусмотрев, в частности, передачу 2/3 суммы субсидий городам и лишь 1/3 — штатам. В целом сама практика "нового федерализма" подтвердила обоснованность недоверия к нему демократов: по стране лишь около 25 % ассигнований, полученных штатами, тратились на проведение каких-либо реальных мероприятий, основная их часть шла на покрытие бюджетных дефицитов и уменьшение местного налогообложения.