Мощнейшая финансовая база, уступавшая только казне Коннэлли, обновленная программа, которой был придан демагогический налет умеренности, энергичная кампания — все это позволило Рейгану с первых же ее дней завладеть вниманием общественности. Но в такой ситуации он вынужден был, хотел он того или нет, демонстрировать свою компетентность в государственных делах. И это давалось Рейгану с большим трудом. Уже в первой своей речи после официального вступления в кампанию в Нью-Йорке он проявил крайне слабую осведомленность в тех финансовых проблемах, с которыми сталкивался город. Сомнения в его способности управлять страной сохранились.
Наконец, самые правые силы в республиканской партии в 1980 г. представлял конгрессмен из Иллинойса Филип Крейн. Для характеристики его позиций в кампании применимо все то, что говорилось ранее о "новых правых" в целом. Этот бывший профессор истории сам отводил себе место на идеологической шкале в промежутке между консерваторами и либертаристами, своеобразными современными буржуазными анархистами, отрицавшими любые формы государственной деятельности. "Я действительно полагаю, что основным принципом должно стать максимальное увеличение свободы выбора (разумеется, в первую очередь для предпринимателей. — В. Н.) и сведение к минимуму государственного вмешательства. Мой идеал включает свободу рыночной экономики, ограниченное конституционное правительство и признание того, что назначение государства — это предотвращение злоупотреблений"89. Однако в отличие от либертаристов он считал необходимым усилить правительственный контроль за поддержанием внутренней безопасности и нравственности и увеличить многократно военную мощь государства.
Крейн вступил в президентскую гонку самым первым, еще в августе 1978 г., воодушевленный примером рано начатой победоносной кампании Картера на предшествовавших выборах и успехами своего идеологического близнеца — Рейгана в 1976 г. Со старта кампании он старался создать "имидж нового Рональда Рейгана, только молодого"90, логического преемника дела и идей лидера республиканских правых. Он сознательно признавал практически полную идентичность своих и Рейгана позиций, рассчитывая, что возраст калифорнийца не позволит ему вести успешную кампанию и тогда он (Крейн) получит на свою сторону голоса всех приверженцев Рейгана. Но последний вовсе не собирался складывать оружие, и Крейну в результате была уготована роль малозаметной тени и подражателя Рейгану.
Картина расстановки сил в республиканской партии накануне выборов будет неполной, если мы не назовем еще одного политика, который официально не объявлял своей кандидатуры, но имя его неизменно называлось во всех прогнозах и оценках исхода внутрипартийной борьбы. Это — Джеральд Форд. Сразу после ухода из Белого дома он заявил об удалении от активной политической жизни. Но его авторитет в партии к началу кампании 1980 г. был очень высок, выше, чем когда он занимал президентский пост. Опытный и проверенный правящим классом политик, последовательный консерватор без экстремистских замашек, он представлялся многим более приемлемой фигурой, чем любой из официальных кандидатов-республиканцев. По опросам общественного мнения, Форд имел больше других шансов победить любого потенциального кандидата демократической партии. Но Форд, явно не желавший вновь пускаться в изматывающий предвыборный марафон, отвергал все призывы республиканских лидеров включиться в кампанию. Он объявил, что вступит в борьбу, если у него "будут все шансы победить и это не потребует ведения самостоятельной кампании"91. Иными словами, если бы избиратели отвергли всех других кандидатов республиканцев, он согласился бы принять вызов демократов на всеобщих выборах.