— Как вампир, говорю тебе, крошка, никто не пойдёт искать еду в грозу. Хотя бы потому, что еды там сейчас практически нет, — ровно сказал вампир, всучив ей в руки стопку одежды. — Иди, переоденься.
Чтобы вручить ей вещи, он приблизился чертовски близко. Холодный, как и все вампиры, с обнажённым торсом. Костяшки пальцев девушки, прижимавшие к груди на автомате принятую одежду, могли касаться его кожи. Элли сама не заметила, как тяжело задышала.
У неё уже довольно давно не было мужчины. Парни на одну ночь не особо любили, когда девушки выставляли их за порог квартиры после секса, заставляя чувствовать себя ничтожествами, а не ловеласами, а о серьёзных отношений Эллисон никогда не задумывалась. У неё не было времени и желания влюбляться, доминировало всегда лишь желание убивать и побеждать чудовищ. Долговременное отсутствие сексуального партнёра, ненавистный дождь, скрывающаяся от неё тварь и куча трупов довели девушку до того, что она была готова посмотреть на вампира, на мертвеца, на чудовище, как на мужчину, как на временный источник утоления боли, хотя была уверена, что никогда не подпустит Джеймса к себе.
Пробежавший по телу жар и сексуальные мысли пробудили в Элли отвращение к самой себе. Она отбросила вещи в сторону, уверенная, что прямо сейчас она ударит вампира, он ударит её в ответ, и это позволит ей вспомнить о том, что перед ней всего лишь когда-то неубитый ею монстр. Но вместо этого она ловко запрыгнула ему на бёдра, обвив их ногами, и, обняв вампира за шею, поцеловала. Джеймсу не требовались подсказки, что ему следует делать: он давно хотел. Давно, отчаянно и страстно желал, чтобы птичка сама прыгнула к нему в клетку.
Одним резким движением вампир кинул девушку на кровать и стянул с неё ботинки и мокрые джинсы вместе с трусиками. Эллисон чувствовала, что совершает ошибку, потому не могла поддаться полностью своим желанием и потянуться к пряжке ремня вампира. Тем не менее, препятствовать его прикосновениям она была не в силах. Всё её естество, её тело и душа тянулись к Джеймсу, как зачарованные. Вампир одной рукой гладил её по щеке, большим пальцем очерчивая линию губ, другой же скользил по внутренней стороне бедра. В тот миг, когда он медленно раздвинул стенки влагалища, погрузив в него одновременно два пальца, Элли совершила невероятное. Не с точки зрения секса, а с точки зрения действий по отношению к Джеймсу. Она приоткрыла губы, позволив большому пальцу вампира проскользнуть ей в рот и облизала. В тот миг то, что удерживало её, то, что было Эллисон, противящейся всему происходящему, сдалось под любовными чарами, овладевшими ею.
Элли сомкнула ноги, сжимая между них прохладную вампирскую ладонь. Поцеловав руку вампира у лица, она отвела её в сторону одной рукой, а другой притянула его к себе за шею и прильнула к губам. Во время поцелуя она раздвинула ноги, позволив Джеймсу свободнее ласкать её внизу. Покусывая его губы, Элли спровоцировала вампира на ответный укус, и, когда девичья кровь коснулась кончика его языка, он резко отстранился от девушки, поспешив стянуть мешавшие ему брюки. Не успела Эллисон опомниться, как он резко вошёл в неё, быстро толкаясь в податливое тело.
Они оба стонали. Бесстыдно, громко, страстно. Девушка до крови царапала его спину, а вампир покусывал её предплечья, тут же жадно слизывая выступавшие алые капли. В какой-то миг Элли захотелось укусить в ответ, и она укусила его за шею, в порыве своего абсолютного бесстыдства оставив рядом засос. Она первая достигла разрядки, обессиленно откинувшись на подушки, в то время как Джеймс продолжал долбиться, жадно сминая грудь под разорванными бюстгальтером и майкой. Через пару минут и он кончил, придавив охотницу своим телом.
И Джеймс, и Эллисон не произносили ни звука. То, что они только что совершили, обоим казалось невероятным, невообразимым безумством. Джеймс Уолш не мог поверить в то, что та, которую он так пылко желал, которую полюбил за её жестокую охотничью природу, немыслимым образом заключённую в девичьем красивом теле, та, что так отчаянно его ненавидела и презирала, вдруг сама пожелала заняться с ним сексом. Эллисон Пратт лежала и не понимала, что произошло в принципе. Ей казалось, что всё, что она совершила, было сделано не ею. Словно кто-то захватил её тело, наплевал на все её принципы и просто поддался похоти с вампиром, которого она держала рядом в качестве помощника с сильными руками, никак не любовника.
Тем не менее, они действительно занялись любовью, хотя о любви со стороны Эллисон никогда не шло и речи. И как бы ей не хотелось обвинить в этом кого-то другого, она помнила всё, от первой до последней секунды. Она помнила, что делала и какое удовольствие от этого получала. И после того, как всё это закончилось, от воспоминаний о собственной похоти по отношению к вампиру ей захотелось блевать.
Девушка зашевелилась под Джеймсом, вынуждая того скатиться с неё. После того, как её телу была предоставлена полная свобода движений, Эллисон подскочила с кровати и, подняв с пола приготовленные для неё ранее вещи, натянула на себя (её джинсы были по прежнему мокры, а майка и бюстгальтер пали от вампирских рук). Куртка нашлась брошенной рядом с кроватью.
— Детка, ты куда собралась? На улице дождь ещё не закончился, — очухался Джеймс, приподнимаясь на локтях.
— Я… — Элли впервые за долгое время растерялась. Она не могла обвинить его в произошедшем, обозвать чудовищем и монстром после того, как сама прыгнула к нему в койку. Но и признать себя хоть капельку заинтересованной в Джеймсе было выше её сил. Сейчас ей просто нужно было свалить отсюда как можно скорее. — Мне нужно домой, — бросила Эллисон и прежде, чем он успел хоть слово вставить, вышла за дверь и залезла в машину.
По-прежнему лило, как из ведра, однако больше не гремело и не сверкало. Девушка завела автомобиль и поспешила прочь, подальше от места, где произошло самое низкое падение в её жизни.
На крыше соседнего здания под зонтом стояла Джульетт. Бушующая стихия не представляла для неё никакой опасности: природа всегда была на стороне ведьм, помогала и повиновалась им. Улыбнувшись уголками губ и проводив глазами уехавший автомобиль, женщина подумала о том, что приворот, которым она опоила Эллисон Пратт, сработал в лучшем виде. Джеймс Уолш прикоснулся к своей заветной мечте, ощутил её тело и кровь и теперь будет желать её ещё сильнее, чем прежде. Его возлюбленная полна отвращения к себе, ей тяжело принять произошедшее. Ведьме оставалось только открыть девушке глаза на правду, и тогда жизнь вампира будет полностью разрушена. На что будет готова пойти Эллисон Пратт в таком состоянии, когда перед ней раскроются все карты? Сколь сильна будет её ненависть и боль?
========== Глава 7. Месть ведьм(часть вторая) ==========
Когда Эллисон добралась до дома, погода продолжала буйствовать. Всё то время, пока она гнала по залитой водой дороге, она мечтала о том, как пресечёт порог квартиры и каким-то образом всё встанет на свои места. Уйдёт ощущение неправильности и собственной грязи. Ей перестанет быть плохо. Но едва за ней захлопнулась дверь, как по щекам потекли слёзы.
Такие, как Эллисон Пратт, не плачут. Слёзы — признак слабости, а слабые не вправе бороться с демонами. Такие, как она, не занимаются сексом с вампирами, не получают от этого удовольствие, не видят в монстрах объекты своей страсти, не влюбляются в них. Любовь ослепляет. Она заставляет поверить в то, что чудовище на самом деле не чудовище, порождает сомнения в том, что охотничье дело — дело бравое. Стоит только влюбиться, стоит только усомниться в природе нечисти, начать оценивать их, как тех, кто способен на настоящие искренние чувства, как появляются глупые мысли о том, что нельзя презирать нечисть и демонов просто потому, что они нечисть и демоны. И доходит это до идиотизма, потому что даже видя, что монстр поступает, как монстр, испытывающий к нему симпатию охотник будет колебаться. В решающий момент может опустить руки и не уничтожить угрозу.