— Мне жаль, дитя.
Когда за ведьмой захлопнулась дверь, чёртово заклинание рассеялось. Нож выскользнул из ослабевших пальцев, губы задрожали, по щекам потекли тонкие струйки. Возможно, впервые в жизни Эллисон было так больно. Ужасно, дьявольски, всепоглощающе больно! И, казалось бы, почему так? Неужели ей было неизвестно, что Джеймс Уолш — вампир? Неужели она когда-либо ему доверяла? Испытывала что-то? Всё это время она считала, что между ними существует разве что взаимовыгодное партнёрство. Однако почему тогда она ощущала, будто бы её предали?
Элли помнила, как целовала вампира несколько часов назад. Как таяла в его руках, позволяла пить свою кровь, наслаждалась процессом. Трахалась от души, как сказала бы настоящая Эллисон Пратт. И если до этой минуты девушка ещё могла успокоиться и убедить себя в том, что всё не так уж плохо, всему виной её недотрах и Джеймс не самый худший вариант, то сейчас единственным, что могло привести её в чувства, была кровь. Ей нужна была смерть сукиного сына Джеймса Уолша! Быть может, если ей повезёт, то она и его вассалов с ним на тот свет отправит.
На смену слезам, самобичеванию и отвращению к себе пришла ненависть, и Эллисон вцепилась в неё, как в спасительную соломинку. Ненависть вытянула её из состояния плаксы Элли и дала проявиться во всей красе истинной и самой тёмной стороне Эллисон Пратт — бойцу, готовому биться не на жизнь, а на смерть, наслаждающемуся видом крови и боли на лице своих соперников.
Вещи Джеймса были сброшены на улицу с балкона. Эллисон с полминуты смотрела на то, как вампирское тряпьё мокло и впитывало в себя дождевую воду и грязь, после чего поспешила в спальню. Волосы, стянутые в тугой хвост, обтягивающие эластичные брюки, спортивная футболка, берцы и любимая куртка, в петли которой был помещён кол и бутылочка святой воды, небольшой колчан с осиновыми стрелами для арбалета на поясе и сам арбалет в руках… Девушка стала охотницей и была готова убивать.
Приближался вечер, но дождь и не думал прекращаться. Что ж, может оно и к лучшему. В тихий погожий денёк трудно настроиться на убийство. Улицы Уэствилля были пустынны, что позволяло Эллисон гнать машину в знакомом направлении, не задумываясь ни о правилах дорожного движения, ни о пешеходных переходах. Чем ближе к ней был заброшенный завод, тем сильнее она стискивала зубы, вспоминая прошедшие несколько месяцев, проведённых вместе с чёртовым вампиром. На её руках было много крови нечисти и демонов. Убивая их, она не испытывала никаких сожалений, ведь никогда их не знала, не разговаривала с ними почти дружески, не подпускала к себе. Сумеет ли она убить того, кто подобрался настолько близко, что фактически слился с ней воедино, залез внутрь и потоптался в ней?
За своими размышлениями девушка и не заметила девичью фигуру в стене дождя. Не сбавляя скорости, Элли мчалась вперёд и опомнилась лишь в ту минуту, когда раздался глухой удар, показавшийся охотнице невыносимо громким. Совесть и человеческая жалость, проснувшиеся в ней ту минуту, приказывали затормозить, однако жажда крови подгоняла дальше. В то мгновение лучшее в ней взяло верх, и она резко затормозила: инстинкт самосохранения отключился в ней ещё дома. Машину занесло, и зад автомобиля врезался в фонарный столб. Охотница, на данный момент не способная думать об аварии, просто выпрыгнула из авто и помчалась назад посмотреть на девичьи останки. Глупо было надеяться на то, что она могла выжить, но… Там никого не было. Пятна крови, если они когда-либо там были, уже смылись благодаря дождевой воде. Следов тела девушка не нашла.
Капли воды ударялись о куртку. На обочинах были чёртовы лужи, которые пополнялись падавшими и падавшими сверху дождевыми каплями. Небо было одной непроглядной тучей. Элли промокла и замёрзла, но ни трупа, ни живого человека не находилось, и это настораживало. И тут её машина завелась. Выбирая из двух отвратительных и пугающих вариантов, сесть в завёдшийся сам по себе подбитый автомобиль и отправиться туда, куда собиралась, или остаться под дождём, не видя своего возможного врага, Элли выбрала первый, и, что удивительно, сумела целой и невредимой добраться до завода.
Лишь когда затормозила у обиталища Джеймса, охотница заметила, что из машины пропал арбалет. В первую секунду она испугалась, в следующую разозлилась, а в третью смирилась и решила, что справится и без него, так как у неё всё ещё были святая вода, стрелы и кол, предназначенный для убийства по старинке. Что ж, двухсотлетнему вампиру — вампирскую классику.
Элли хлопнула дверью машины и затарабанила кулаками Джеймсу. Ожидая того момента, когда он откроет, Эллисон запустила руку под куртку и высвободила бутылку со святой водой. Пока девушка ждала, она невольно считала каждую секунду, готовясь к тому, что собирается сделать: «Один, два, три, четыре, пять…»
— А я всё думал, когда ты… — едва он показался в полоске света из помещения, как вода брызнула ему в лицо и на грудь. Элли ногой ударила в дверь, распахивая её до предела, и налетела на временно беспомощного вампира, зарядив кулаком по лицу. Бить вампиров по-прежнему было больно, но Эллисон завладела худшая её сторона, та, которая была готова убить себя, но затащить тварь в могилу. Её рука вытянула из-под куртки кол, однако Джеймс внезапно опомнился и молниеносно перехватил её запястье, сжав так сильно, что кол выскользнул из пальцев и со стуком упал на пол.
— Ты убиваешь каждого мужчину, который тебя трахнул? Неудивительно, что ты так одинока, ягодка, — усмехнулся вампир, резко толкнув её к стене и, прежде чем Элли успела опомниться от удара спиной и затылком, перехватил её запястья, сжав над головой, и приблизился к ней так близко, что фактически зажал её между стеной и собой.
— Заткнись, ублюдок! Я должна была убить тебя ещё в Лас-Вегасе, как и всех твоих приятелей, — прошипела Элли и попыталась ударить его ногами. Не получилось.
— Мне казалось, ты сама захотела того, что произошло между нами, ненаглядная моя. По крайней мере, твои стоны были весьма красноречивы. Из-за чего такие перемены? — он склонился к ней, силясь разглядеть в её глазах ответ на вопрос, который его интересовал. Поведение Эллисон ранило его куда сильнее, чем он показывал.
— Я просто позабыла о том, что ты чёртов убийца и навсегда им останешься! — огрызнулась девушка и со всей силы зарядила головой вампиру по носу, вынуждая отпустить её. Выскользнув из ловушки, охотница быстро перекатилась по полу и подхватила выроненный ею кол.
— Ты всегда знала, что я убивал до тебя, и это не помешало тебе влюбиться в меня!
— Думаешь, я влюблена в тебя? — едко усмехнулась Элли. — Ты не только убийца и чудовище, но и полный болван! Я никогда не полюблю монстра! Никогда! Ты убивал за моей спиной! Здесь, при мне, в этом городе! Ты провернул чёртову аферу со своим кланом, обманывая меня и спасая задницы своей сестрицы и её любовничка! Ты мерзкая, отвратительная свинья, и сегодня я намерена положить всему конец!
— Откуда ты?.. — ошарашенно спросил Джеймс. Его чёрные глаза потускнели, впервые за всю свою охотничью карьеру Эллисон увидела обескураженного и потерянного вампира. И почему-то вместо того, чтобы воспользоваться этим и добить его, она, сжимая кол в руках, продолжила сыпать обвинениями:
— То есть это правда? Ты даже не отрицаешь? — на глазах у неё вновь навернулись слёзы. — Из всех чудовищ, которые когда-либо встречались мне на свете, самым страшным и жестоким из них оказался ты.
Она налетела на вампира, как будто бы готового подставиться ей под удар, и занесла кол, как вдруг её резко дёрнули за руку и откинули от кровати на одном конце помещения до самой лестницы на второй этаж в центре. Последним, что девушка помнила, прежде чем погрузилась во тьму, были Уильям и Сесилия, склонившиеся над своим сиром.