Стягивая с девушки брюки, он заметил несколько свежих синяков на её бедрах. Он не мог поставить подобных. Он вспомнил, как она просила его не удивляться, а потому только напрягся. Во что она влезла? Орочимару ловким движением ввел препарат, обработав место укола, после чего отошел, засекая время.
— Что вы ей вкололи? — Спросил Учиха, замечая, как ослабевает хватка девушки. Спустя минуту руки безвольно повисли в воздухе, но она продолжала выть и ругаться, хоть уже и не столь внятно. Орочимару закатал рукава пиджака девушки, медленно расстегивая манжеты её белоснежной рубашки. В вену в локте пришелся второй укол.
— Миорелаксант и легкое успокоительное.
— Легкое? — С сомнением спросил Мадара, заметив, что в кабинете стало тихо — Юкимура отключилась.
— Легкое. — Подтвердил Орочимару, выдохнув.
— С ней уже было такое?
— Да, когда она занималась делом Нефрита. И до этого пару раз. — Отмахнулся Орочимару. Мадаре показалось, что сейчас в нем было больше человечности, чем за все время работы в АНБУ.
— Это…
— Просто устала. Мадара-сан, она не создана для службы. — Вежливо улыбнулся Саннин, взглянув на свою дочь. — Как и любому отцу, мне хотелось бы, чтобы она тратила свою молодость на жизнь, но… — Он вновь посмотрел на Учиха. — Она повзрослела слишком рано. Этот брак и эта беременность выбила из колеи и заставила взглянуть на неё уже не как на ребенка, а как на взрослую женщину. Хотя… — Он тихо засмеялся. — Ей еще не знакомо то чувство, когда резко встаешь с места и темнеет в глазах на мгновение. — Учиха усмехнулся, посмотрев на девушку. Она выглядела такой умиротворенной. — Она отвезла Рьюджи к его второму дедушке, в префектуру Чиба. Со мной связался Генгецу. — Внезапно серьезно произнес Саннин, посмотрев на Мадару. — Не знаю, что она задумала, но прошу вас, Мадара-сан, приглядывать за ней. Что бы она не натворила. — Орочимару едва заметно поклонился. Учиха поклонился в ответ.
— Эти синяки…
— Я понимаю, вы обеспокоены. Предлагаю дождаться, когда она придет в себя, чтобы все прояснилось. У нас будет пара минут, прежде чем до неё дойдет, что она под препаратами.
— А если она не может рассказать?
— Даже если это будет стоить её жизни? — Вопросом на вопрос парировал Орочимару. — Итачи-кун и моя дочь… Они прекрасно осведомлены о своем интеллекте, если Итачи подвластна логика, то Мура-тян предпочитает совмещать логику и современные технологии, но она все равно уступает ему в уме. Я ведь правильно понимаю, что они что-то обсудили, прежде чем она отправила ребенка подальше от основной опасности — себя?
— Итачи ничего не сказал. — Мадара выбивал правду из своего родственника не один час, но так ни к чему не пришел. Это позабавило отца девушки. Он слегка наклонил голову, тихо засмеявшись.
— Мадара-сан, с вашего позволения, я расскажу вам одну историю. Юкимура из-за своего ума была объектом насмешек в своем детстве. Она была замкнутой, в круг её общения, входили только я, её мама, её старший брат и парочка одноклассников, которые защищали её от остальных, в благодарность принимая помощь с домашними заданиями. И в один прекрасный день на неё напали. Она вернулась домой в крови, с ссадинами и синяками, без нескольких зубов. Мы поехали в больницу, но ни там, ни в полицейском участке мы с её матерью не смогли узнать правду. Честно признаться, я до сих пор не знаю всю историю целиком. Тогда Мицуки, мой старший сын, сел перед ней и произнес только фразы, после которых она все ему выложила.
— Что он сказал? — Мадара не ожидал такого. Юкимура не выглядела как затравленный ребенок. Быть может, она просто не показывала этого, запутавшись в собственных масках.
— Один человек не может выдержать всю боль этого мира. Для того и нужны близкие люди. Какой смысл от тайн, если они разрушают тебя изнутри?
— И что же произошло в тот день? — Орочимару грустно улыбнулся.
— Понятия не имею. Мицуки ничего не рассказал. Они разделили эту боль на двоих. — Орочимару посмотрел на часы. — Она сейчас очнется. — Предупредил мужчина, выходя из кабинета. Мадара пододвинул один из стульев к диванчику, садясь рядом.
В голове была тяжесть, будто Юкимура вынырнула из-под толщи. Она плохо ощущала собственное тело, но чувствовала, что рядом с ней кто-то находится. Ощутила легкое покалывание в руке, будто… Нет, кто-то точно держал её за руку.
— Как ты себя чувствуешь? — Бас показался ей приятным, но лицевые мышцы не позволили улыбнуться. — Юкимура, что происходит? — Она моргнула, замечая, какие усилия ей пришлось приложить, чтобы просто подвигать веками.
— Я… — Прохрипела она, замолчав на время. Язык так же не слушался хозяйку. — Это странно, Мадара, но мне кажется. — Тихо и крайне медленно проговорила она, вновь замолкая. — Люблю тебя. Не знаю. — Мадаре казалось, будто она не выговаривала половину слов, произнося из мысленно, но он лишь крепче сжал её руку.
— Все хорошо. — Попытался успокоить он девушку, но она резко дернула головой, пытаясь вернуть контроль над телом. Голова повернулась к нему. Стало не по себе от этого взгляда обсидиановых глаз, полных отчаяния.
— Нет. Я сказала это только потому что, что…что… — Он стер слезу, скатившуюся к её носу. — Я изменила тебе, Учиха. И мне стыдно, но я ничего не могу поделать. Это нужно. — Учиха замер, не выпуская её руку. Оотори постепенно возвращая контроль над телом. Мадара молчал, смотря на девушку.
— Мы не обещали друг другу верность. — Подобрал он слова, пытаясь не показать, что сам бы не отказался от успокоительных.
— Мы ничего друг другу не обещали. — Тихо проговорила Юкимура, подтверждая это, но слезы предательски лились, оставляя на коже неприятный влажный след. — Я пойму, если ты возненавидишь меня и прекратишь общение. Это будет справедливо. — Задыхаясь, произнесла она.
— Расскажешь мне? — Юкимура сжала губы, отворачиваясь. — Юкимура. — Свободной рукой он повернул её голову, вынуждая смотреть в глаза. Он видел там раскаяние, отчего становилось еще хуже. Он не знал, что делать. — Юкимура, о чем вы говорили с Итачи? Что вы задумали?
— Я ненавижу эту работу. — Искренне произнесла она, скривив губы в улыбке. Успокоительное не позволяло ей закричать, срывая связки. Учиха прикрыл глаза, собирая мозаику.
— Вы предполагаете, что знаете, кто убийца? — Спросил он. Юкимура моргнула вместо согласия. — Он среди нас? — Вновь моргнула. — Ты…вступила с ним в контакт, чтобы сблизиться?
— Игра завершится после Рождества. Я подключила киберов. У нас нет прямых доказательств. — Мадара положил вторую руку на ладонь девушки, глядя в глаза. Как он и предполагал, группа оказалась бесполезна, но теперь на его плечи легла обязанность создавать имитацию расследования.
— Я тоже люблю тебя, Оотори Юкимура. И я буду счастлив, если ты решишься связать свою жизнь со мной. Делай, что посчитаешь нужным, только… Прошу тебя, будь осторожна. — Все же проговорил он, чувствуя внутри себя сжирающую его ревность.
— Но как же…
— Делай, что посчитаешь нужным, Мура-тян. — Он усмехнулся. — Но знай, что после этого дела ты здесь работать не будешь. Если понадобится, я Хашираму песок жрать заставлю, но тебя он отпустит.
— Ты жесток. — Тихо протянула она, чувствуя некое облегчение. Она не сказала бы, что это камень с души, но чувство непомерной вины отпустило её, оставляя лишь неприятный осадок после себя.
— Я сопротивлялся как мог, но он сделал меня крестным его первенца. У меня с ним особые отношения. — Сквозь зубы произнес Учиха. В его глазах мелькнул незнакомый ей до этого огонек. Обычно с таким взглядом она получала нагоняй от брата в детстве.
— Разве духовный наставник должен показывать такой пример? — Тихо спросила она, устало улыбнувшись.
— Из меня такой же духовный наставник, как из тебя агент АНБУ. — Пара засмеялась. Мадара слегка сощурился, сжимая руку девушки. — Если этот ублюдок, что-то сделает с тобой против твоей воли — я его сам убью.
— Поэтому я не скажу, кто это. Но, могу я попросить тебя отвезти меня домой после того, как меня морально добьет Тобирама? Я без машины. — Учиха кивнул, помогая девушке подняться. Она пошатнулась, падая ему на грудь. Знакомый запах обволок её, будто кокон. Они простояли так еще некоторое время, пока Юкимура не ощутила способность передвигаться самостоятельно.