Кинопроектор (голосом Адольфа Гитлера): У меня нет платьица! Я сейчас выброшусь из окна!!!
Театральный фашист (марширует и поет):
Кинопроектор (торжественно-восторженным голосом): Сегодня! Наши! Доблестные! Войска! Получили! По! Морде! И! Вернулись! Обратно!
Театральный фашист: Я достал своей Марте новое платье. Но по дороге домой был вынужден в него переодеться. И когда я подложил вместо сисек две железные каски, то догадался, что настоящим Гитлером была Ева Браун. Только женщине пришло бы в голову отправить нас на Восток, не думая о предстательной железе. То есть в Сибирь – с целью остудить наши яйца. Поскольку степень мужской агрессии зависит от температуры яиц… И когда я это понял, дети, то – стая убежденным нацистом…
Как говорил Конфуций – «трудно найти женщину в темной комнате, если она негритянка…» А если она таскается среди бела дня с наглой рожей и заявляет, что видит тебя насквозь – не знаешь, куда от нее деться…
Когда я занимался телевизионной рекламой и валял дурака в своем кабинете, приперлась ко мне ясновидящая. Пришлось от нее спрятать: недоделанную модель парусника, футбольный мяч и полуголую секретаршу по имени Эва. Отмечу, что если модель не доделал я, то Эва – сама по себе пребывала в полуразобранном состоянии, думая, что так и должна по-настоящему выглядеть секретарша. Поэтому я всегда прятал Эву, чтобы мои посетители многозначительно не хмыкали. И вот вам пример «колоратурного» мышления – если у вас в секретаршах «синие колготки», то посетители сразу же переходят к делу, а если «полуголая Эва», то начинают разглагольствовать о погоде. Однако на рынке труда «синие колготки» запрашивали сумму, несоизмеримую с моими возможностями, а Эва просто стажировалась. Поэтому – все беспрепятственно шлялись ко мне в кабинет, что сильно мешало доклеивать парусник…
– Анна, – представилась ясновидящая.
– Это ничего не меняет, – ответил я. – Все услуга будут по прейскуранту.
Конечно, я был несколько раздражен, потому что все время думал: как там Эва в стенном шкафу, не захочет ли она в самый неподходящий момент выйти, чтобы выпить кофе или поболтать с подругой по телефону?.. Вдобавок если вы думаете, что наше телевидение распространялось через спутник на всю страну – вы мне льстите, поскольку «оно» лишь опутало кабелями три квартала и «устойчиво» ретранслировало – все, что бог на душу положит. Я, в свою очередь, принимал рекламные объявления и вел бухгалтерию, а Эва развлекала меня анекдотами…
Между тем ясновидящая продолжала зыркать глазами, определенно рассчитывая на скидку. Я же – сомнамбулически перекладывал на столе бумаги из левой стопки в правую и делал вид, что страшно этим занят.
– Хорошо, – наконец согласилась Анна. – Я могу предоставить вам услугу за услугу… – и протянула мне длинный перечень всех ясновидящих услуг, где среди прочего предлагалось – «вернуть любимого по фотографии».
Я тотчас же согласился. Потому что некий кобель из общества «кламбер-спаниелей», оставленный на мое попечительство, – пропал, сука, еще на прошлой неделе. Этого кобеля подсунула мне приятельница, когда переезжала к другому приятелю, то есть – не к моему приятелю, а к приятелю моего приятеля. «Что если Ольф поживет у тебя?.. – спросила она. – Пока я не освоюсь на новом месте…» А я подумал, что лучше пусть у меня поживет блохастый кобель, чем все эти приятели и приятельницы с их неразборчивыми половыми отношениями.
По-моему, Ольф перенял повадки своей хозяйки и в скором времени тоже «съехал» в неизвестном направлении. И если бы не приятельница, которая периодически звонила и спрашивала, как поживает ее «кламбер-спаниель», я бы не почесался его разыскивать. В общем-то, я люблю собак, но в частности – Ольф был натаскан уничтожать любую мужскую обувь, находящуюся в прихожей. А я, как вы сами понимаете, другой не носил. Поэтому время от времени вынужден был приходить на работу с подметками под мышкой. И если смотреть на мои ноги сверху – все выглядело вполне прилично, а если снизу, то было холодновато – шлепать босиком по асфальту. «Он, вероятно, ревнует, – сказала приятельница, когда позвонила в очередной раз. – Он, вероятно, помнит, что я ушла от него в сопровождении мужских ботинок…»
И вот как-то утром, надевая туфли, – я не ощутил под собой пела. То есть подошвы были на месте, а Ольф исчез. И даже не прибрал к лапам мои кредитные карточки… Я посвистел в прихожей, посвистел на лестнице, посвистел на улице, покуда прохожие не стали интересоваться – что у меня в глотке застряло, и отправился на работу. Размышляя по дороге, существует ли Декларация о праве на личную жизнь для «кламбер-спаниелей»?.. Когда я зашел в свой офис, а Эва приготовилась затирать за мною следы – она этих следов не обнаружила. «Милочка, – спросили у нее однажды знатоки русской литературы, разглядывая на полу отпечатки босых ступней. – Кто у вас шеф? Лев Толстой или снежный человек?» Не обнаружила Эва следов и на следующий день, а в понедельник приперлась ко мне ясновидящая…
– Собачку вернуть – плевое дело! – рассуждала она. – Сделайте мне бегущую строку и принесите фотографию песика!
Состряпать рекламное объявление – тоже невеликий труд, например, что «ясновидящая Анна – зрит в оба». А как объяснить приятельнице, зачем мне понадобилась фотография Ольфа? И так-то мне приходилось лаять в прихожей, когда она звонила, чтобы замещать отсутствующего «кламбер-спаниеля»… «Детей у меня нет, жены у меня нет, фотоаппарата у меня нет… – Я методически перечислил по телефону – чего из предметов домашнего обихода у меня не задерживается, и перешел к главному: – Хочу изображение Ольфа в рамочке!» Приятельница прослезилась и тут же прислала мне несколько фотографий – «Ольф и она на пленэре», «Ольф и она с косточкой» и «Ольф и она в моей квартире». Только ее здесь еще не хватало…
Эти двуличные фотографии я предъявил ясновидящей при следующей нашей встрече…
– О-е-йо! – молвила Анна, положа свою левую руку на сердце, а правую на изображение.
– Отвратительная скотина, – подтвердил я, хотя не уточнил конкретно, кого же именно имел в виду – «кламбер-спаниеля» или свою приятельницу.
– Дело не во внешности, – возразила мне ясновидящая, – а в судьбе… Ваша собачка погибла – там… Где пересекаются Кшижикова и Салдова…
– Будем считать, что мы расплатились, – ответил я, поскольку предполагал, что от нашей рекламы у ясновидящей тоже не будет ни одного клиента…
Надо признаться – я расстроился, невзирая на обстоятельство, что Ольф не являлся мне папой по материнской линии. Но он столько переварил в жизни мужской обуви, что любая смерть была бы ему не страшна, кроме прямого попадания артиллерийского снаряда. А я почему-то не слышал, чтобы в районе, где пересекаются Кшнжикова и Салдова, проходила сколько-нибудь значительная войсковая операция. Поэтому, прихватив на случай поминок фляжку коньяка, я отправился поглядеть на место предполагаемой гибели Ольфа Последнего. И как вы думаете, кого я встретил на этом «собачьем» углу? Разумеется, свою приятельницу. То есть хозяйку несчастного «кламбер-спанкеля».
Она сидела на автобусной остановке между сумкой и чемоданом, и вид у нее был пришибленный. Как от прямого попадания… Я уж подумал, что ясновидящая гадала на гибель не того животного, поскольку на всех фотографиях их было – два. Но мало-помалу, при помощи коньяка и сильных выражений, приятельница моя ожила и рассказала, что с приятелем моего приятеля у нее не сложилась судьба, не сошлись взгляды на жизнь, неудачно расположились звезды и он выгнал ее пинками под зад… Что мне еще оставалось делать? Ловить такси и везти приятельницу к себе домой, размышляя – как объяснить ей смысл исчезновения «кламбер-спаниеля»…
Но блохастая тварь уже поджидала нас на пороге, как будто уведомленная телеграммой, и никто бы не взялся определить – какой «оно» теперь было масти. Как будто черти наводили порядок в аду и использовали «это» вместо половой тряпки. «Оно» завизжало от полноты ощущений, обслюнявило с головы до ног меня и свою хозяйку, после чего с довольным видом проследовало в мою квартиру, разбрасывая по дороге блох…