– Да-а? – снова удивилась Ирэна. – Надо же! И кто теперь у тебя его возьмет?
Это был вопрос. Когда мужчина уходит на своих двоих, есть вероятность, что он забудет дорогу обратно. Особенно если треснуть его на прощанье скалкой. А когда он устроился в ванной и имеет подпорченный вид – избавиться от него сложнее. Закопать на пустыре – жалко, а отправиться куда-нибудь самостоятельно он уже не сможет. «Дорогая, я только выйду на минуточку, сигарет куплю!..» И поминай, как звали. Я проверяла – заядлые курильщики возвращаются в лучшем случае через месяц. И не всегда – к тебе…
– Что ты ревешь, как корова? – воскликнула Ирэна, потому что слезы катились у меня по лицу – до подбородка. Там я собирала слезы в купальник, чтобы не тереть глаза, чтобы глаза не были красными.
– Шкрету жалко, – пояснила я.
– Себя пожалей, – возразила Ирэна. – Шкрете уже все равно, а ты теперь будешь заниматься чистописанием. До посинения!
– В смысле?.. – удивилась я.
– Безо всякого!.. – отрезала Ирэна. – Гай Петроний Арбитр, Гай Петроний Арбитр, Гай Петроний Арбитр… На лбу у каждого следователя!
Я моментально прекратила реветь, потому что живо представила эту картину. Как, от усердия высунув язык, я расписываю лысины всем желающим. «Не морщите лоб, господин следователь! У меня слово „тыррр" не помещается!»
– Во-первых, «тыррр» – это не слово, а окончание, – поправила меня Ирэна. – А во-вторых, «тыррр» – это ситуация, в которую мы с тобой попали! Пойдем на нее поглядим… Только не переспрашивай, как идиотка, – «на кого на нее?!».
И мы потопали в ванную комнату – смотреть на ситуацию по имени «тыррр».
– Ну? – спросила у меня Ирэна. – Как он?
– Нормально, – предположила я, потому что еще на пороге закрыла лицо руками, чтобы лишний раз не смотреть на Густава Шкрету.
– Фу ты! – выругалась Ирэна. – Я спрашиваю, что он делает? То есть, – поправилась она, – я спрашиваю – как он выглядит?
– Наверное, так же, – ответила я. – Разве сама не видишь?
– Не вижу, – призналась Ирэна, – потому что боюсь открыть глаза.
Тут все-таки нам пришлось побороть страх и взглянуть на покойника.
– Вампиры в Сиэтле! – брякнула Ирэна, «насладившись» зрелищем. – Янка, а ты уверена, что не имеешь к этой надписи никакого отношения? Ни левой, ни правой рукой?
Конечно, бывают у меня и сумасбродные поступки. Например, полгода назад я купила брючный костюм на два размера меньше, чем в состоянии на себя натянуть. Только потому, что меня разозлила продавщица. «Это не ваш размер!» – сказала она, вертя тощим задом. «Мой!» – уверенно возразила я. «Это не ваш размер!» – повторила она, «пиликая», как раненая трясогузка. «Мой!..» – рассвирепела я. После чего пришла домой и порезала купленный костюм – на ленточки… Что же касается Густава Шкреты, то лоб у него не самое привлекательное место для упражнений. Хоть письменных, хоть устных. И если бы мне понадобилось…
– А что вообще это значит? – заинтересовалась Ирэна. – М-м-м-м, м-м-м-м и м-м-м-м, – она обозначила каждое слово – звуком, как будто стеснялась говорить о веревке в доме повешенного.
– В том-то и дело, – откликнулась я. – Что – не понятно.
Ирэна «поблагодарила» меня взглядом и стала рассуждать логически. То есть загибать поочередно пальцы и кивать при этом предполагаемому оппоненту.
– Можно тебя на минуточку? – сказала Ирэна, когда пальцы у нее на руках закончились. – На минуточку, – повторила она и скосила глаза в сторону двери, как будто Густав Шкрета мог подслушать наши секретики.
Мы вышли из ванной комнаты, плотно закрыли за собою дверь и расположились в комнате на диване.
– Давай вызывать полицию, – предложила Ирэна.
– Вначале потренируемся, – возразила я. – Ты задавай вопросы, а я буду на них отвечать.
Однажды по телевизору я смотрела, как работает детектор лжи. Кривые лапки елозили по бумаге; преступник был похож на новогоднюю елку, увешанную гирляндами; и единственно, что мне не понравилось, – это однозначные ответы: да или нет. Ирэна видела такую же телепередачу, поэтому первый вопрос задала с пристрастием:
– Сколько будет, если четыреста двадцать восемь умножить на двести сорок пять?
– Ты что, с ума сошла? – возмутилась я, потому что всегда сомневалась – сколько будет пятью пять.
– Сто четыре тысячи восемьсот шестьдесят долларов, – невозмутимо ответила Ирэна. – Я всегда задаю человеку этот вопрос, чтобы сбить его с толку.
– А почему «долларов»? – переспросила я.
– А чего же еще считать? – удивилась Ирэна.
Она достала из своей сумочки записную книжку, открыла на букве «янка» и поставила жирный минус напротив моего имени.
– Это зачем? – спросила я.
– Первый ответ – мимо кассы! – пояснила Ирэна. – Ты поменьше верещи, побольше соображай. Потому что ты, – она накарякала слово «ты» в записной книжке и подчеркнула его два раза, – в ужасном положении…
Тут мы обе снова покосились на дверь в ванную комнату, из-за того что мало кому придет в голову играть в «тривиал персью» с покойником. Только нам.
– Давно вы знакомы с Густавом Шкретой? – пролаяла Ирэна, как полицейский бульдог.
– Нет, – однозначно ответила я, помня о детекторе лжи.
– Зачем же врать? – прищурилась Ирэна. – Ты с ним знакома уже два месяца.
– Да, – ответила я.
– Вы состояли с ним в интимных отношениях?
– Нет.
От возмущения Ирэна подпрыгнула на диване.
– А с кем же тогда он сожительствовал? – ядовито спросила она.
– С тобой, – отвечала я.
Тут Ирэна закрыла свою записную книжку и положила ее в сумочку. Потом поднялась с дивана, прошлась по комнате и остановилась возле зеркала, чтобы поправить прическу. Убрала со лба прядь, навесила ее обратно, постояла еще немного перед зеркалом и вернулась на диван.
– Пару раз, – призналась она.
– Итого – четыре, – подытожила я. Мы пожали друг другу руки. После чего Ирэна задумалась на полсекунды и допустила, что Густав Шкрета покончил с собой от раздвоения личности. И как подлец – у меня дома.
– Может быть, он к тебе лучше относился? – предположила Ирэна. – Чем ко мне…
Я понимаю, что это слабое утешение, но все-таки.
Мы познакомились с Густавом Шкретой в кафе…
В тот день разорался мой непосредственный шеф, и я ушла с работы пораньше. «Где факсимильное сообщение из Индонезии?!!» В глаза его не видела… С шефом у меня существует негласная договоренность, во всяком случае – я так думаю, что существует. Он на меня орет, а я молча складываю личные вещи. Когда он уходит в свой кабинет, я набираю телефон Ирэны и визгливым голосом сообщаю, что я теперь «без-ра-бот-на-я». «Ага, – говорит Ирэна, – значит, встречаемся там же». После чего она кладет телефонную трубку и начинает орать на свое непосредственное начальство. Что в таких нечеловеческих условиях она работать не может, не будет и пусть не надеются. Ее начальство предполагает, что у Ирэны критический день, а у нас таким образом образуется масса свободного времени. Я со своей коробкой, куда сложены «личные вещи», врываюсь в кафе «У старого Эдгара» и занимаю привычный столик. «Где этот старый извращенец? – интересуюсь я. – Пусть принесет мне два сухих мартини!» Дежурная шутка.
Я попиваю мартини и с интересом рассматриваю содержимое коробки… «Кнопки, скрепки, факсимильное сообщение из Индонезии!» Вскоре в кафе появляется Ирэна. «Передайте этой сволочи, Эдгару, – говорит она, – чтобы он не попадался мне на глаза!» У бармена от наших дежурных шуточек – сводит скулы. Ирэна присаживается за столик, отпивает мартини и туманно улыбается. Потому что приятно в разгар рабочего дня – выпить мартини. Когда все набегаются и придут за своими граммами и литрами, делать это вместе со всеми нет никакого удовольствия.
В тот день Густав Шкрета в кафе не появился…
– Да, – сказала Ирэна. – Слоны уходят помирать на слоновье кладбище, а Густаву Шкрете понравилась твоя ванна.
– Как он сюда попал? – поинтересовалась я.