Король, сделав вид, что не замечает отсутствия на мне парика, заросших щетиной щек и того, что я стою босой, в разорванной и заляпанной пирогом ночной рубашке, тихим и ласковым голосом приглашает меня погулять с ним в парке.
В то время как грумы и лакеи в ливреях под руководством Уилла, тоже почему-то надевшего ливрею, разгружали две роскошные кареты, вынося из них множество чемоданов и коробок, мы с королем, пройдя немного по подъездной аллее, свернули влево и пошли по траве к маралам, мирно пасущимся в тени деревьев. Собаки бежали впереди, обгоняя друг друга и непрерывно лая.
Все это время мы шли в полном молчании. Неожиданно король остановился и оглянулся на дом.
— Теперь он мой, — сказал он.
Я тоже посмотрел на дом. Особняк Биднолд в графстве Норфолк.
— Что вы сказали, сир? — переспросил я.
— То, что ты слышал, Меривел. Теперь все это принадлежит мне.
— Вам?…
— Да.
— Но ведь Биднолд купил виконт?…
— Деньги не были уплачены. Одни обещания. На эти деньги я собирался снарядить корабль. Однако никаких денег не получил. Так что теперь придется быть кораблем Биднолду.
— Кораблем?
— Да. Ты понимаешь меня?
— Не совсем…
— Биднолд будет моим кораблем. В нем я иногда буду уплывать от повседневных забот. Теперь тебе ясно, n'est-ce pas? Только ты можешь понять меня, правда, Меривел? Здесь я буду грезить наяву.
Я кивнул, соглашаясь с его словами. Король внимательно смотрел на меня. Я хотел прибавить, что лучшего места он выбрать не мог, но под его взглядом мне было трудно найти нужные слова.
— Можешь ничего не говорить, я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — сказал он после недолгого молчания. — Лучше посмотри сюда. Ты помнишь, кому это давал?
— Что, сир?
— Вот это.
Король протянул руку (в перчатке изумрудного цвета), и я увидел на его ладони небольшую визитную карточку, грязную, потертую, с загнутыми уголками. Взяв карточку, я уставился на нее непонимающим взглядом и только через какое-то время разглядел свое имя: Р. Меривел. Терапевт. Хирург — и прежний адрес в Чипсайде.
Я поднял глаза. Лицо короля светилось улыбкой, той, что имела надо мной особенную власть.
— Да, это твоя визитная карточка, — сказал он. — Вскоре после пожара мне ее принес мой шляпник, Артур Гофф. По его словам, ты спас жизнь его жене.
— Не один я. Мне помогал человек, гораздо крупнее и сильнее меня. Но я не знал, что хозяин дома служит вам.
— Конечно, не знал. Но даже если б и знал, что такого? Ведь не я вдохновил тебя на смелый поступок. Вдохновили другие, правда? Один перчаточник и его милая жена?
— Да.
— Прекрасно, Меривел. Потому что я твердо верю в одну вещь: наша жизнь не может считаться состоявшейся, пока мы не вернем наши долги родителям. Невозможно забыть своих родителей и их смерть. Разве не так?
— Так.
— Даже в наш век, когда мы мудро практикуем великолепное искусство забвения, некоторые вещи все-таки не забываются.
— Да.
— И еще, если я не ошибаюсь, ты очень привязан к этому месту.
— Да. Я полюбил его. С первого взгляда, как только увидел…
— Я так и знал, что ты сюда вернешься. Гейтс думал то же самое. Мы знали, что я найду тебя именно так, — ты сам приедешь сюда.
— Знали?
— Конечно. Еще я помню, что в доме есть одна комната, которой ты всегда восхищался, — я говорю о круглой комнате в Западной башне, — но, по слухам, ты так и не нашел ей применения.
— Это правда. Мне кажется, я всегда думал, что эта комната… не для меня… слишком изысканная или что-то в этом роде… я не знал, как ее обставить… она была как бы неразвитой частью моего сознания.
— Почему бы нам не взглянуть на нее сейчас?
— Сейчас?
— Да.
— Конечно, сир, если вы этого хотите, хотя я предпочел бы продолжить нашу прогулку.
Король разражается громовым хохотом, — олени вздрагивают и длинными прыжками уносятся прочь.
— Продолжить нашу прогулку! Продолжить нашу прогулку! Посмотри на меня, Меривел.
Я хочу взглянуть в лицо королю, но солнце бьет прямо в глаза, и я заслоняю их ладонями.
— Возвращайся в дом, — приказывает король, — поднимись по лестнице и войди в эту пустую комнату. И подумай, способен ли ты теперь найти ей применение.
— Хорошо, сир.
— Потом, если хочешь, продолжим прогулку.
— Как скажете, сир.
— Ну, иди же.
Я задерживаюсь и смотрю вверх, на Западную башню. Много, очень много месяцев прошло с тех пор как я в последний раз думал об этой комнате. Она никогда не была комнатой в обычном смысле этого слова, она была пустым местом. Я заметил, что на карнизах трех ее окон сидят неизвестные мне белые птицы.