Между тем, пока идеологи обещают нам вывести в капиталистических оранжереях новое поколение «не-советских» людей, это поколение уже все более заметно заявляет о себе. Это и в самом деле «дети реформы». Многие из них никогда не состояли в комсомоле, а некоторые не были и пионерами. Перестройка началась, когда младшим из них было 10-12 лет, а старшие заканчивали школу. Белый дом расстреливали, когда они только-только достигли совершеннолетия или первый раз устраивались на работу. В декабре 1993 г. они впервые в своей жизни НЕ пошли голосовать.
Сталин для них такая же история, как Александр Македонский или Иван Грозный. Брежнев — воспоминание детства, своего рода сказка, как Красная Шапочка или Илья Муромец. Либерализм — навязшая в зубах официальная доктрина, которую исповедуют унылые бюрократы и штатные пропагандисты.
Марксизм — полузапретная западная теория, помогающая понять, почему все вокруг так скверно.
Это молодые профессионалы, великолепно знающие чего они хотят. Компетентные, квалифицированные, динамичные, раскованные, они уже вполне адаптированы к «рыночным условиям» — других они просто не видели. «Западный стиль» поведения, свободное владение языками...
Казалось бы либеральные идеологи должны радоваться: вот оно новое поколение, о котором они столько мечтали. Но, увы, именно это поколение не принимает ценностей «новых русских», смотрит на них со смесью презрения, отвращения и недоумения. Не принимает это поколение всерьез и государственность «беловежской России», а разговоры про «свободное предпринимательство» вызывают у них в лучшем случае циничные шутки.
Они привыкли к полным прилавкам, заваленным некачественными товарами по недоступным ценам. Их не обманешь призраком «потребительского рая». В отличие от своих родителей, которые мечтали натащить в дом побольше импортных вещей, молодые прагматики больше думают о профессиональном самоутверждении.
Значительная часть молодых профессионалов уезжает на Запад. Эта эмиграция в 90-е гг. почти поощрялась властью. Историк Рой Медведев совершенно справедливо пишет, что тем самым снижается политическое напряжение в стране. «Сегодня Россия теряет важные и нужные для нее кадры, но она избавляется и от многих тысяч потенциальных участников оппозиции»8). Однако далеко не все находят за границей подходящую и постоянную работу. Многие возвращаются, причем, как правило, с гораздо более левыми настроениями, чем когда уезжали.
Предыдущее поколение дало себя заморочить рассказами о западном процветании. Это процветание должно было немедленно наступить, как только страна введет у себя частную собственность, биржи и спекуляцию недвижимостью. Теперь миллионы людей недоуменно смотрят на витрины дорогих магазинов, пересчитывая свои жалкие гроши. Но если старшие были одурачены, то их дети и младшие братья многому научились на их примере. Новые прагматики умеют анализировать события, они уже догадались, что став периферией Запада, мы никогда не вырвемся из заколдованного круга отсталости и зависимости, а европейский комфорт не является высшей ценностью. И они достаточно реалисты, чтобы понимать: ничего хорошего на основе нынешнего варварского капитализма не вырастишь, сказки про то, как мы строим «нормальную страну» — опиум для идиотов.
Именно поэтому поколение новых прагматиков глубоко враждебно порядкам, складывающимся в России. Они знают, что торжествующий «русский рынок» не оставляет им никакой надежды реализовать в полной мере свои знания и возможности. Именно потому, что они много знают и умеют, они не могут с этим смириться.
Они не хотят торговать в ларьках, воровать казенную собственность и брать взятки, «ловить рыбку в мутной воде». Они хотят хорошо, на «западном» уровне работать, делать то, что им нравится, достигать результатов, они хотят, чтобы эта работа достойно оплачивалась и открывала им перспективы роста. Они хотят жить у себя дома, а не бежать в поисках заработка за океан. В этом смысле они — «патриотичны». Но квасной патриотизм славянофильской оппозиции вызывает у них лишь горькую усмешку.
Это совсем молодые журналисты, никогда не работавшие в партийной печати, но знающие на собственном опыте цену «свободе», ограниченной волей спонсоров. Это компьютерные специалисты высочайшего класса, которым не надо доказывать, что политика, разрушающая научный потенциал страны, лишает их будущего. Это юристы, которым неинтересно работать в условиях правового беспредела.
Молодым профессионалам нужны государственные программы научного и технологического развития: они знают, что никакая частная инициатива не создаст им условий для успеха. Им нужно бесплатное здравоохранение и образование — не потому, что у них нет средств, а потому, что они (в отличие от «новых русских») хорошо умеют считать деньги.