Журналисты ратовали за свободный рынок и частное предпринимательство. К середине 90-х обнаруживалось, что свободной прессе выжить при капитализме не так уж просто. С одной стороны, резко выросли цены на бумагу, с другой — упали тиражи. Население нищало и читать дорожающие издания не могло. В 1990-91 гг. пресса получила от государства безвозмездно или за бесценок здания, где размещались редакции, оборудование, полиграфические мощности. К 1993-94 все это было уже по максимуму использовано и частично обесценилось. Для того, чтобы оставаться на современном уровне, необходимо техническое перевооружение, а для этого не было инвестиций. Телевидение, которое могло приносить реальный доход, тоже нуждалось в привлечении внешних инвесторов.
Средства массовой информации независимо от направления несли огромные убытки уже в 1992 г. — 15 млн рублей у проельцинской «Комсомольской правды», 6 млн. рублей у оппозиционной «Советской России». Долги типографии «Пресса» достигли 200 млн рублей. Газета «Известия» получила от правительства Гайдара огромное здание на Пушкинской площади, что позволяло ей сводить концы с концами, но к 1993 г. даже ей пришлось туго. Дорожает доставка прессы. Люди, раньше подписывавшиеся на центральную прессу, предпочитают теперь более дешевые местные издания. В 1993 г. «Известия» сохранили только 25% подписчиков, «Комсомольская правда» — 15%, «Независимая газета» — 39%, а еженедельник «Аргументы и факты», являвшийся крупнейшим не только в России, но и в Европе, сохранил 35% подписчиков, потеряв за год почти 17 млн читателей! Время общероссийских газет уходит в прошлое, отныне единство информационного поля обеспечивается телевидением.
Либеральные журналисты, ратовавшие за отмену субсидий и дотаций для всех отраслей экономики, одновременно требовали дотаций и субсидий для себя. Между тем централизованно субсидировать пропаганду, как в советские времена, государство уже не могло. Более того, оно было в этом не заинтересованно. Советский опыт показал, что при отсутствии прямой цензуры пресса легко может пользоваться дотациями и одновременно критиковать правительство, эти дотации выделяющее. Попытки введения цензуры в 1993 г. провалились. Впоследствии пресса очень болезненно реагировала на любые поползновения государственных чиновников вмешиваться в творческий процесс. Контроль со стороны частного капитала был гораздо жестче и одновременно оказался гораздо более приемлемым идеологически и психологически. Переход средств массовой информации к олигархам создавал условия для восстановления политической цензуры при полном сохранении формальных демократических свобод.
Трагической была история «Независимой газеты». В 1993 г. она была символом сопротивления цензуре и борьбы за свободу печати. Газета выдержала прямую конфронтацию с властью, но не экономический кризис. В мае 1995 г. газета перестала выходить. В редакции произошел раскол. Часть журналистов объединилась вокруг заместителя главного редактора Александра Гагуа, который на общем собрании был провозглашен новым руководителем. Основатель газеты Виталий Третьяков, казалось, смирился с произошедшим. Но решение Гагуа получить деньги на возобновление издания у бизнесменов, поддержавших Конгресс Русских Общин, спровоцировало новый кризис, на сей раз уже политический. 12 сентября 1995 г. помещение редакции было захвачено сотрудниками частной охранной фирмы, нанятой Борисом Березовским. Гагуа был смещен, а Третьяков восстановлен на своем посту. Газета стала выходить вновь, но уже на деньги Березовского.
Надо отдать должное Виталию Третьякову, который сумел сохранить репутацию «Независимой газеты» как серьезного и авторитетного издания даже после ее захвата Березовским. И все же это была уже не та «НГ», к которой привыкла московская интеллигенция в 1993-95 гг. Влияние Березовского, малозаметное в повседневной жизни газеты, вдруг резко возрастало каждый раз, когда в стране возникал политический кризис, затрагивавший интересы магната. Так было после прихода к власти правительства Примакова в 1998 г. — против него Березовский начал настоящую войну, и «НГ» не могла остаться в стороне. Так было и осенью 1999 г., когда газете пришлось защищать Березовского от обвинений в связях с террористами. Так было и во время второй чеченской войны, когда изданию Третьякова фактически пришлось стать рупором российского Генерального штаба.