Разумеется, неудачи социалистов и социал-демократов объясняются не только их политическими ошибками или бойкотом в средствах массовой информации. На протяжении 1989-93 гг. в России потерпело поражение гражданское общество. В конце 80-х рост неформальных объединений и массовое участие людей в «малой политике», когда темой дискуссии становилось строительство очистных сооружений, вырубка парков или отвод земли под детскую площадку, свидетельствовали о возникновении у нас гражданского общества. Эти объединения были единственно органичными, выросшими снизу без подсказки телевидения, пропагандистских кампаний и вмешательства армии платных чиновников. История 1989-91 гг. обычно рассматривается как история борьбы за власть «демократов» и «коммунистов», но есть и вторая история тех лет: история борьбы бюрократических «элит» за контроль над массовыми движениями. Победа любой из соперничающих сил означала конец гражданского общества. С 1990 г. по мере продвижения «демократов» к реальной власти, слабеют и отмирают народные инициативы. Вместе с ними терпят неудачу и попытки создания «снизу» широкой левой партии.
В этом смысле неудача социалистов символична. Она демонстрирует неудачу демократического процесса в России. Трагизм ситуации в том, что на протяжении всего периода 1989-94 гг., при всех разговорах о «переходе к демократии», базовые условия для демократического развития не только не укреплялись, а наоборот, разрушались. Там, где нет самоорганизации граждан, парламентаризм оборачивается фарсом, выборы — соревнованием коррумпированных властолюбцев, законы — произволом законодателей.
В условиях распада гражданского общества традиционалистские идеи оказывались особенно притягательными. После ликвидации КПСС возникло несколько новых коммунистических организаций, стремившихся либо «вернуться к истокам», либо, напротив, выработать современную доктрину, но все они апеллировали преимущественно к старым членам партии.
Особое положение занимала Социалистическая партия трудящихся (СПТ). После разгона и запрета компартии в 1991 г. эта организация претендовала на роль ее официального наследника. Численность партии достигла 80 тыс. человек, главным образом, за счет бывших коммунистов. Взяв первоначально на вооружение проект программы КПСС, который был подготовлен, но так и не принят при Горбачеве, руководство партии пытались повторить путь восточноевропейских коммунистов, создавших социал-демократические партии на базе старых структур. Лидером СПТ стала Людмила Вартазарова, принадлежавшая к числу людей, выдвинувшихся в аппарате КПСС в последние годы перестройки, но среди идеологов партии был и знаменитый диссидент Рой Медведев.
Идеологически СПТ так и не смогла найти собственного лица, однако на первых порах имела важное стратегическое преимущество, поскольку выступала в качестве своего рода моста между умеренной частью коммунистов и некоммунистическими левыми. СПТ обладала определенными материальными ресурсами. Хотя, в отличие от бывших «неформалов», члены СПТ были не очень активны, партия обладала работоспособным аппаратом. Вокруг СПТ мог сложиться широкий блок левых сил. Первый шаг в этом направлении был сделан осенью 1992 г., когда состоялся Конгресс демократических левых сил. Однако развития эта инициатива не получила из-за попыток руководства СПТ подчинить участников Конгресса.
Претензии СПТ на доминирующую роль в левом лагере были подкреплены тем, что ни одна другая организация на тот момент не обладала полноценной партийной бюрократией. Но это же предопределило и неудачу СПТ. Сделав ставку на аппаратные методы работы, лидеры СПТ не смогли предложить своим партнерам никакой четкой стратегической перспективы. Сама СПТ постоянно колебалась — от готовности сотрудничать с «умеренными силами» в правительстве, до блокирования с националистами, казаками и монархистами из «Союза Возрождения». Поскольку другие левые категорически отказывались повторять подобные политические зигзаги, напряжение между этой партией и всеми остальными левыми непрерывно возрастало, пока СПТ не оказалась в полной изоляции.
Положение усугубилось соперничеством с коммунистами. После того, как Конституционный суд России разрешил воссоздание компартии «снизу», туда стали уходить целые организации СПТ. Не решаясь заявить открыто ни о размежевании с коммунистами, ни об объединении с ними, лидеры СПТ заняли двусмысленную позицию: участвовать в восстановлении компартии, но не входить в нее. Это предопределило развал низовых организаций СПТ.