Многие ожидали, что поражение на выборах станет началом перемен в профсоюзах, но никто в ФНПР, несмотря на остроту внутренних разногласий, не осмелился «раскачивать лодку». Руководство федерации заявило: «поражения в декабре 1995 г. не было!»5). В то же время неудача на выборах была использована для инициирования кампании по ужесточению централизма в структуре ФНПР и, в первую очередь, по переподчинению всех финансов профсоюзов центральному аппарату в Москве. Исполкомом ФНПР была принята резолюция о профсоюзном единстве, резко ограничивавшая права членских организаций. 14 марта 1996 г. Генеральный совет ФНПР поддержал резолюцию 77 голосами против 21. Одновременно было решено преобразовать движение «Профсоюзы России — на выборы» в политическое движение «Союз труда». Председателем союза вместо Шмакова стал первый зампред ФНПР Вячеслав Гончаров. В последующие месяцы «Союз труда» не проявил особой активности, что вполне понятно: приближались президентские выборы, а лидеры ФНПР не решались ни выступать против Ельцина, ни открыто заявить о союзе с ним.
Шмаков торжествовал. Хотя внутренняя оппозиция не решилась на серьезную борьбу, лидеры ФНПР предупреждали, что всякое инакомыслие будет жестко наказываться. «Кто поднял меч раскола, тот должен знать, что от этого меча погибнет его собственное профобъединение»6). В декабре 1996 г. прошел III съезд ФНПР, укрепивший позиции руководства. Одновременно усилился выход трудящихся из «традиционных» профсоюзов.
Тем временем «альтернативные» профсоюзы разделились на несколько группировок. В 1995 г. некоторые объединения заявили о неучастии в выборах. Лидер НПГ Александр Сергеев вошел в «Блок Ивана Рыбкина». Учитывая прошлое НПГ, это свидетельствует о резком полевении профсоюза. До сих пор НПГ рассматривался не просто как проельцинский, но и как «либеральный профсоюз». СОЦПРОФ поддержал на выборах блок В. Полеванова «За Родину!».
Выборы 1995 г. стали и исторической победой партий над профсоюзами. Несмотря на свое болезненное становление, политические партии оказались способны выразить настроения общества гораздо лучше, нежели сохранившиеся от прошлого профсоюзные организации. Выборы также показали, что корпоративизм, остававшийся социальной реальностью постсоветского общества, не стал в нем господствующим политическим фактором.
Неудача профсоюзов на парламентских выборах 1995 г. предопределила их низкую активность в ходе выборов президентских. Региональные структуры ФНПР, поддержавшие в 1995 г. КРО, были деморализованы, и активной работы в пользу Александра Лебедя не вели. Положение для них усугублялось тем, что профсоюзное крыло КРО было ориентировано, скорее, на Юрия Скокова, нежели на Лебедя. После раскола между ними, профсоюзные функционеры оказались фактически вне игры.
Сторонники компартии в ФНПР не проявили большой активности, а партия не демонстрировала большой заинтересованности в профсоюзах. Серьезную работу с профсоюзами вела лишь администрация президента Ельцина. В результате «альтернативные» профсоюзы неофициальным порядком рекомендовали своим членам голосовать за действующую власть, одновременно избегая прямых заявлений о ее поддержке — слишком хорошо было понятно, что проблемы зарплаты и социального кризиса эта власть решить не может. Руководство ФНПР также предпочло не делать официальных заявлений, но и его симпатии были полностью на стороне действующей власти. С этой властью ФНПР все прочнее связывал механизм «социального партнерства», постепенно превращавшийся в новую версию коммунистических «приводных ремней», упроченную «круговой порукой» коррупции.
«Союз труда» потребовал от всех кандидатов подписать заявление о признании ряда общих условий и требований. Ни один из кандидатов не удосужился не только подписать обязательства, предложенные профсоюзами, но даже формально ответить на их предложения.
Не решаясь открыто поддержать Ельцина, лидеры ФНПР сделали это через МФП. В 1996 г. впервые с советского времени первомайский митинг в Москве из митинга протеста и солидарности превратился в митинг в поддержку городского и российского начальства. Однако в рядах самого начальства вскоре наметился раскол. Мэрия Москвы поссорилась с Кремлем, а Юрий Лужков стал все более открыто заявлять о своих претензиях на кресло президента. Руководствуясь привычными корпоративными связями, «команда Шмакова» поддержала Лужкова, с которым сложились тесные отношения. В очередной раз перечеркнув собственные организационные усилия, профсоюзные начальники присоединили «Союз труда» к движению Юрия Лужкова «Отечество». И опять просчитались: Кремль оказался сильнее московской мэрии.