Кризис 1989-91 гг. заставил многих социалистов отказаться от своих первоначальных идей и ценностей. Начался болезненный поиск новых ориентиров для левого движения. Психологически это напоминает блуждание в потемках. Но заблудились мы на хорошо знакомом месте. Крах коммунистических государств Восточной Европы не столько создал новую мировую ситуацию, сколько восстановил старое положение вещей, существовавшее до 1917 г., когда капитализм был единой мировой системой. Капитализм 90-х гг. гораздо более традиционен и примитивен, нежели система, существовавшая в 60-е или 70-е гг. Конфликт «Север—Юг» тоже не нов для социалистов, хорошо знающих дискуссии о «колониальном и восточном вопросе» в начале века. Не нова для России и ситуация, когда развитие капитализма сочетается с сохранением докапиталистических порядков, а недовольство модернизированных слоев — с протестом «общинных» трудящихся.
Каждая ситуация требует соответствующих ей подходов и методов. Там, где требуется пинцет, непригоден гаечный ключ. И наоборот. Ирония истории в том, что именно деятели, которые размахивали гаечным ключом на протяжении 70-х и 80-х гг., сегодня упорно предлагают пользоваться пинцетом. Между тем, на грубую силу надо отвечать грубой силой, на политику приватизации — политикой экспроприации. Можно ли действовать по другому? Можно. Но тогда нужно заранее быть готовым к неизбежному поражению.
Если мы действительно хотим стать выразителями интересов масс, не плетясь за ними в хвосте и не претендуя на роль самозваного авангарда, левая политика должна быть «пограничной». Иногда «в системе», иногда «вне системы». Иногда парламентская, иногда внепарламентская. Быть непримиримыми в одном и идти на компромисс в другом. Отстаивать стратегические принципы, но проявлять тактическую гибкость. И главное — постоянно прислушиваться к тому, что происходит вокруг, критически оценивая каждый сделанный шаг. Нам предстоит постоянный трудный выбор, сомнения, риск, тяжелая моральная ответственность за каждый поступок, каждое решение. Очень легко сорваться, ошибиться, сойти на один из «простых» путей. Но лишь так можно добиться действительных перемен в обществе.
Люди, находящиеся сегодня у власти в России, могут радоваться, что в стране, несмотря на все их экономические провалы, не возникло привлекательной левой оппозиции. Но вряд ли им предстоит радоваться долго: там, где не возникает демократических альтернатив, перемены все равно происходят. В форме «великих потрясений».
Глава 11. Путь к дефолту
Неолиберальная модель в России, как и в других странах, была построена на двух фундаментальных принципах: приватизация и финансовая стабилизация. К началу 1998 г. казалось, что обе задачи успешно решены. Рубль был стабилен, а оставшиеся государственные предприятия можно было пересчитать по пальцам. Почти вся промышленность была акционирована и государство распродавало последние сохранившиеся у него пакеты акций.
Начавшись поздней осенью 1991 г. вместе с распадом СССР, неолиберальная «реформа» российской экономики прошла две фазы. Первый период 1991-94 был временем «бесплатной» или «ваучерной» приватизации и гиперинфляции. Второй период, — 1994-98 гг. — в можно было объявить эпохой полной победы капитализма. Крупные финансовые империи и частные корпорации уже вполне сформировались. Большая часть народного достояния была поделена между ними. Инфляция была подавлена, а приватизация завершалась. Государство отдавало последнее, но уже за деньги. Увы, именно в тот момент, когда неолиберальные экономисты, казалось бы, должны были торжествовать историческую победу, разразился беспрецедентный финансовый кризис, поставивший под вопрос будущее капитализма не только в России, но и во всем мире.
Если в первый период «реформ» рубль стремительно обесценивался, то во второй период он даже рос в цене. Покупательная способность доллара на российском рынке упала. Рубль оказался даже слишком дорогим.
С формальной точки зрения все это могло показаться триумфом неолиберальной политики. Не случайно в конце 1997 г. российские чиновники обещали скорое начало экономического роста, а западная деловая пресса была полна пророчествами о предстоящем бурном подъеме в России. Однако уже весной 1998 г. оптимизм сменился паникой, курсы акций стали падать, а капитал начал бежать из страны. В августе произошел финансовый крах.
На самом деле такой итог был закономерным и неизбежным результатом политики, проводившейся все эти годы. И уже события 1992-93 гг., когда у власти был наиболее ортодоксальный либеральный кабинет Егора Гайдара, предопределили дальнейшее развитие.