Аудитор Счетной палаты РФ Вениамин Соколов, побывав в этой замечательной стране и поговорив с тамошними чиновниками, обнаружил, что у нас приватизацию провели неправильно, а у них — правильно и эффективно. Хотя технологией строительства потемкинских деревень владеет любой русский чиновник, но такие же точно потемкинские фазенды кажутся ему невероятно правдоподобными, если украшены пальмами.
Вообще применять латиноамериканские меры в северной стране могло придти в голову только людям либо крайне злонамеренным, либо не имеющим элементарных понятий об истории и географии. Как ни крути, а затраты на воспроизводство рабочей силы получаются не такие, как в Латинской Америке. Поразительно, насколько сегодня у нас уровень дискуссии не соответствует серьезности положения, в котором мы находимся. Вместо того, чтобы проанализировать ситуацию, повторяют привычные заклинания о рыночной экономике и о вреде «административно-командных» методов, которые «вообще» неэффективны. Если так, то откуда они взялись? Почему после мирового кризиса 1929-32 г. их стали применять почти повсеместно? Нет и не может быть методов, которые могли бы быть одинаково пригодны в любой ситуации и на любом историческом этапе. Командно-административные (или «мобилизационные») методы эффективны, когда нужно осваивать новые территории, в условиях хозяйственной разрухи, расстроенного денежного обращения, разрушенных рыночных и технологических связей, социального хаоса, войны, наконец. Англичанин Дж. М. Кейнс увидел все это в Европе после Первой мировой войны и сделал вывод о непригодности для этой ситуации рыночного подхода. Потребовались еще десять лет и еще один мировой кризис, чтобы эту истину осознали политики. Напротив, советский опыт показал, что в условиях стабильной, развитой экономики со сложной системой взаимосвязей командные методы теряют эффективность. Потребительское общество нуждалось в рынке точно так же, как индустриализация требовала командных методов. Именно успех Советского Союза, ставшего благодаря применению этой «мобилизационной модели управления» развитой индустриальной державой, в послевоенные годы поставил в повестку дня вопрос о рыночных реформах.
Если уж у нас модно стало приводить в пример Латинскую Америку, то нелишне вспомнить, как она развивалась на самом деле. Отечественные публицисты сейчас при каждом удобном случае рассказывают о том, как неэффективно там работал государственный сектор, как плохо управляли «популистские» правительства, пытавшиеся добиться экономической независимости. Но вот в чем парадокс: именно в тот период была создана более или менее современная инфраструктура, проведена индустриализация, возник средний класс. Тот самый средний класс, который затем радостно поддержал идеи приватизации и либерализма. Даже в Соединенных Штатах к западу от Миссисипи именно государство создавало в XIX веке железнодорожную сеть, именно оно в эпоху Рузвельта организовало строительство знаменитых «хайвеев», без которых нельзя представить современную Америку, именно оно в недрах военно-промышленного комплекса создало Интернет. Все это не имело к «рыночным стимулам» никакого отношения.
Можно понять тоску среднего класса отсталой страны по более высокому уровню потребления, но сегодня перед Россией стоит совершенно другой вопрос. Для большинства населения проблема сейчас сводится к тому, чтобы выжить. Бессмысленно пугать «гиперинфляцией» людей, которые месяцами не видят денег. Временная стабилизация, обеспеченная политикой Примакова, не решила ни одной структурной проблемы, точно так же, как «оргия пьяного кейнсианизма» не сняла противоречий мировой экономики. Более того, кризис постоянно напоминает о себе то внезапно охватившими страну перебоями с бензином, то паническим ожиданием нового краха рубля. Рост цен на нефть позволил стабилизировать российские финансы. Но одновременно мы увидели, насколько слабой, зависимой и уязвимой стала наша экономика. Достаточно небольшого колебания рыночных цен на один вид товара, чтобы обрушить огромную страну в хаос. Даже действия обычных спекулянтов на топливном или валютном рынке могут оказаться для России катастрофическими. Заговор Запада здесь не при чем: жадность и безответственность опаснее любых заговоров.
Финансовая система так и не была реконструирована, а предлагаемые МВФ меры в этой области на самом деле трусливы и непоследовательны (опыт 1998 г. в Японии показал, что без национализации банков государство не может эффективно проводить оздоровление финансовой системы). Управляемость в экономике постоянно под вопросом. А в условиях хозяйственного хаоса рыночные методы в принципе неприменимы. Делать на них ставку — все равно, что пытаться тушить пожар керосином. Что самое страшное, так это упорство идеологов, каждый раз доказывающих, что пожар разрастается исключительно из-за того, что керосина вылито недостаточно.