С первого же дня боев генералы начали врать. Они в десятки раз завышали потери неприятеля и скрывали свои собственные. Они рассказывали, что в северной Чечне ими блокирован Шамиль Басаев, который тем временем давал пресс-конференцию в Грозном. На востоке есть пословица — «не хвались, едучи на рать». Ельцинским генералам эта пословица явно была неведома. Не выиграв ни одного сражения, не вступив даже в серьезный бой с неприятелем, они буквально заполнили прессу и телевидение заявлениями о своих великих победах. То они сообщали о тысячах убитых боевиков (признавая, правда, что тел погибших найти не удалось), то демонстрировали совершенно неповрежденные чеченские окопы, рассуждая о невероятно высокой эффективности артиллерийского огня. «Мы не повторим прошлых ошибок», — как заклинание повторял генерал Виктор Казанцев, которому поручили командовать операцией. Он даже обещал захватить Чечню, не занимая населенных пунктов и не штурмуя Грозного: «Что в нем такого ценного?»30). За бахвальством военных скрывался непреодолимый страх перед неприятелем.
Сравнительно легкое продвижение войск по равнине северной Чечни, где население в принципе настроено пророссийски, было объявлено доказательством возросшей эффективности армии, хотя в 1994 г. ту же северную Чечню войска прошли не только быстрее, но и с существенно меньшими потерями. «Российские лидеры дураки, если они думают, будто начинающаяся война будет легкой прогулкой, что нынешнее слабое сопротивление чеченцев — прелюдия к краху их движения за независимость, — писал военный обозреватель “The Moscow Times” Павел Фельгенгауэр. — Сегодня чеченцы организованно отступают, но за этим последует не капитуляция, а яростные и хорошо спланированные контратаки. Чеченский президент Аслан Масхадов — известный мастер военной тактики — согласно имеющимся данным, снова координирует действия чеченских сил. В войне 1994-96 его руководство обеспечило чеченцам победу»31).
Генералы настаивали, что их единственной ошибкой было недостаточное использование авиации и артиллерии в первой чеченской войне. На этот раз авиацию стали использовать активнее. Результат: если за всю чеченскую войну 1994-96 гг. российская армия потеряла один самолет, то за первую же неделю боев второй чеченской войны — сразу два (и один в Дагестане). Увы, главной «ошибкой» была сама война. И ее-то как раз не только не собирались признать или исправить, но, напротив, готовы были усугубить. Увеличив вдвое численность войсковой группировки и нагнав на передовую толпы необученных рекрутов, генералы надеялись за счет превосходства огневой мощи и дешевой солдатской крови избежать повторения чеченского позора 1996 г.
Итак, 2 октября 1999 г. российская армия повторно пересекла границы Чечни и вторглась в республику. Чеченский поход «семьи» начался.
«Опять на те же грабли», — мрачно констатировал «Московский комсомолец»32)
Главный вывод, который российские генералы сделали из своего позорного поражения 1996 г., состоял в том, что им очень мешали пресса и колеблющиеся политики-либералы в тылу. На сей раз это не должно было повториться. Наша военная бюрократия по-своему интерпретировала и уроки косовской кампании НАТО. Фактически единственный урок, который она извлекла из этих событий, сводился к тому, что перед началом боевых действий нужно добиться единодушной поддержки среди политических элит и заткнуть рот всем недовольным. На российского обывателя обрушилась волна пропаганды, а противники войны почти не имели на первых порах доступа к средствам массовой информации.
Вторая чеченская война, в отличие от первой, получила единодушную поддержку российского «политического класса». Егор Гайдар, считавшийся в 1994 г. «голубем», вдруг сделался решительным «ястребом», заодно совершенно в почвенническом духе осудив Запад, который, дескать, не может понять Россию. Рой Медведев выступил в поддержку войны на страницах правой прессы. Те, кто не поддержали войну, не решились открыто выступить против. Так спикер Государственной Думы Геннадий Селезнев, напомнив, что он «категорический противник» войны в Чечне, тут же добавил: «Я поддерживаю действия Правительства, когда речь идет о разгроме бандформирований, на какой бы территории они ни находились»33). Показателем того, что случилось в обществе, является позиция Комитета солдатских матерей. В 1994-96 гг. это была одна из главных сил антивоенного движения. На сей раз представители комитета заявили, что они, в принципе, конечно, против войны, но коль скоро предотвратить ее не удалось, комитет будет бороться за то, чтобы солдатам, воюющим в горах, хорошо платили — не менее тысячи баксов в месяц.