План генерала Грачева провалился в первую очередь из-за предшествующей деятельности политика Грачева, который унизил и деморализовал армию, заставив ее выступить в роли орудия государственного переворота в 1993 г. Свои действия в Чечне год спустя после расстрела парламента значительная часть солдат и офицеров воспринимала как продолжение войны против собственного народа. В свою очередь значительная часть российского общества видела в чеченском сопротивлении не только попытку создать собственное государство, но и борьбу против режима Ельцина.
Так или иначе, неудача первоначального плана обрекла российскую армию на затяжную войну в горах, выиграть которую при имевшемся количестве сил и средств было в принципе невозможно. Многочисленные позорные эпизоды 1995 и 1996 гг. были лишь следствием этого стратегического провала.
Между тем решения, принятые в 1999 г., оказались в стратегическом смысле не только не лучше, чем в 1994, а даже хуже. Армия на сей раз продвигалась к Грозному медленно, не ввязываясь в крупные сражения. Боевиков «выдавливали» с занимаемых позиций артиллерийскими и авиационными ударами. После каждого такого удара (а во многих случаях — до него) боевики отступали с занимаемых позиций. Военные рапортовали об успехе, продвигались еще на несколько километров, пока не наталкивались на очередной узел сопротивления. Артиллерийские удары имели бы какой-то эффект, если бы чеченцы всерьез пытались держать фронт по правилам Первой и Второй мировых войн, но они вели партизанскую борьбу, а единственная их цель состояла в том, чтобы замедлить и осложнить продвижение войск — что и достигалось. Генералы рассуждали о том, что берегут своих людей. Огромные и бессмысленные потери, которые армия стала нести в декабре, показали, чего стоили эти заявления. Напрашивается вывод, что тактика российского командования в Чечне объясняется не военным расчетом или тонким стратегическим замыслом, а глубочайшим страхом перед противником.
Разумеется, генералы, командовавшие кампанией в Чечне, не читали трудов Мао и Че Гевары о партизанской войне. Судя по их заявлениям, они и про Клаузевица никогда не слышали. Но они не могли не проходить в академиях историю кампании 1812 г., в которой русская армия разгромила Наполеона. Кстати, эту историю великолепно знал и, судя по всему, хорошо помнил чеченский командующий Аслан Масхадов, тоже представитель советской военной школы.
В 1812 г., как известно, французы медленно продвигались вглубь России, а более слабые русские армии под предводительством Барклая де Толли и Кутузова медленно отступали, избегая решающего сражения. После того, как французы заняли Москву и сочли себя победителями, по всей занятой ими территории началась партизанская война. Бросив сгоревшую и непригодную для жизни Москву, французский император бежал. Разница со второй чеченской кампанией лишь в том, что Наполеон, понимая ситуацию, пытался навязать русским генеральное сражение, в то время как теперь российские генералы боялись сражения еще больше, нежели чеченцы. Ясное дело, что Масхадов не смог бы без боя сдать Грозный или Бамут по той же причине, по которой Кутузов не мог без боя уступить Москву. Но Грозный, как и Москву в 1812 г., никто не собирался удерживать любой ценой. И в том, и в другом случае единственная задача обороняющихся состояла в том, чтобы нанести нападающим максимальный ущерб. В свою очередь российская армия вынуждена была штурмовать Грозный не считаясь с потерями, ибо это — единственный способ доказать свою победу. Проблема в том, что, с одной стороны, неудачи при штурме города имели глубочайший деморализующий эффект для армии, а, с другой стороны, взятие города на общем ходе войны не могло отразится никак — чеченцы заранее запланировали, что город будет взят неприятелем. В этот раз из-за медлительности федеральных сил оборона Грозного для чеченцев была даже менее важна, нежели в 1994 г. В южной Чечне к ноябрю все уже было готово для продолжения борьбы. Защита столицы — чисто символическое действие, как бой при Бородино, который дал Кутузов французской армии.
Российские генералы начали войну, не задумываясь ни о технических проблемах снабжения, ни о трудностях, с которыми сталкивается авиация, ни о том, что войска несут потери от обычного переохлаждения. У обученных за 2 года сержантов и солдат закончился срок службы. На передовую стали бросать необученных новобранцев, которых в репортажах торжественно называли «свежими войсками». В ноябре-декабре под Аргуном, Урус-Мартаном и Грозным армия натолкнулась на упорное сопротивление и начала нести катастрофические потери, которые на первых порах удавалось скрывать от российской общественности благодаря военной цензуре. Бессмысленные лобовые атаки сменялись бездарно спланированными обходными маневрами, в результате которых российские передовые колонны оказывались отрезанными от собственных частей и уничтожались. Артиллерия и авиация как всегда били по своим, солдат было нечем кормить, а на рынках «освобожденных» федералами районов солдаты оживленно торговали с повстанцами. Боевики приобретали оружие, боеприпасы и горючее в обмен на еду и водку. Мародерство и дезертирство стали обычными явлениями. Армия разлагалась на глазах.