Все это происходит на фоне «ползучей» милитаризации общества, когда государство все более утрачивает монополию на насилие: наряду с вооруженными формированиями, формально подчиненными власти, в стране действуют многочисленные охранные структуры, не говоря уже просто о бандитских формированиях и широком распространении оружия среди «мирных граждан». Главное, однако, в том, что само государство утрачивает единство, и вооруженные отряды, подчиненные бюрократическим группировкам разного уровня, уже не являются в полной мере частями одной системы. Этот «плюрализм» не имеет ничего общего ни с демократией, ни со «всеобщим вооружением народа», о котором мечтали ранние социалисты и анархисты. Скорее это похоже на зарождение феодальных дружин. Для того чтобы гарантировать минимально мирное развитие общества, государству необходимо восстановить монополию на насилие, но сами по себе попытки власти навести здесь хоть какой-то порядок могут обернуться эскалацией конфликтов, а главное — эффективная «демилитаризация» страны может сопровождаться введением диктатуры под лозунгом «защиты мирных граждан». Другим психологически допустимым оправданием диктатуры (с точки зрения сегодняшнего массового сознания в России) становится «борьба с терроризмом». Обывательское сознание вполне готово принять диктатуру в надежде на то, что вместе с ней придет «порядок», прекратится «воровство» и «бандитизм». Но обыватель, как всегда, заблуждается. В диктатуре заинтересованы именно те, кто хочет сохранить существующее в России положение дел. Точно так же, как возведенный в политический принцип русский национализм не только не будет способствовать восстановлению независимости России, но напротив, углубит ее зависимость по отношению к Западу, так и «твердая власть во имя порядка» будет стоять на страже коррупции. В современных российских условиях диктатура необходима прежде всего для защиты воров от порядочных людей.
Разумеется, любая политика имеет свою инерцию, и ужесточение власти может иметь неожиданные последствия для тех, кто эту политику заказал и подготовил. В этом плане ничье будущее не гарантировано, ничьи интересы не защищены. Экономическая ситуация делает перемены неизбежными, но любые перемены в сложившихся условиях чреваты потрясениями. Поддержание хрупкого политического равновесия, на котором была основана в России видимость демократии и законности, становится невозможным. «Вторая республика» агонизирует. Под грохот взрывов, пальбу в Дагестане и Чечне, под залпы информационной войны уходит в прошлое и эпоха «либеральных реформ».
Национал-консерватизм Владимира Путина стал логическим и неизбежным завершением ельцинской эры либеральных реформ. Впрочем, либеральные реформы в России всегда именно так и кончались — закреплять их результаты приходилось с помощью консервативной реакции. Проблема власти была лишь в том, что разложение государства достигло невиданных масштабов. Стабилизировать систему с помощью пропагандистского шума и кадровых перестановок было уже невозможно. Более того, судорожные попытки власти как-то изменить ход событий сами оказывались дестабилизирующим фактором.
После громких пропагандистских криков о том, что армия не будет штурмовать Грозный, войска были брошены на приступ. Опять повторилось то же, что и в 1994-95 гг. — горы солдатских трупов на улицах, сожженная и брошенная бронетехника, упорные бои за каждый дом. Разница была лишь в том, что на сей раз армия действовала с жесткостью, поражавшей даже на фоне событий первой чеченской войны. Жилые кварталы, где прятались русские женщины, старики и дети, обстреливали из систем залпового огня «Град» и «Ураган», реактивных огнеметов, бомбила стратегическая авиация.
Осадив Грозный, генералы оказались перед выбором — или начать штурм (чего и ожидали чеченцы), или, блокировав столицу, бросить основные силы на горные районы юга Чечни, где находились основные базы Масхадова. Второй вариант был бы в военном отношении более удобен, ибо наступления на юг чеченцы не ожидали. Однако армия сделала то, чего не предполагал никто: распылив силы, она начала в декабре наступление сразу на обоих направлениях. Это был настоящий новогодний подарок неприятелю. Поскольку боеспособных войск было мало, добиться перелома ни на одном из направлений было невозможно. Хуже того, огромные массы плохо обученных солдат и скопления бронетехники лишь создавали дополнительные проблемы для самих наступающих. Войска надо было кормить и снабжать, а для этого ничего толком не было организовано. Плохо обученные новобранцы только мешали воевать более опытным подразделениям.