«Если делать не демагогические, а реальные шаги к интеграции государств, то должны быть в корне пересмотрены принципы административного деления России на субъекты Федерации, оставшиеся с советских времен, — писала “Новая газета”. — Должна быть поэтапно и очень взвешенно проведена реформа, которую можно условно назвать губернской (и тогда Белоруссия постепенно [будет] интегрироваться в союзное государство в качестве одного из примерно 15 его субъектов, сопоставимых по хозяйственной и политической силе)». Подобная реформа означала бы конец «русского касикизма», ставшего при Ельцине одной из основ политического устройства страны. Для такого преобразования просто не было политической воли. А полумеры всегда дают обратный результат. «При нынешней бездарности нашей верхушки попытки реформирования государственного устройства России ради сохранения ее целостности приведут к обратному результату — к стремительному распаду страны на несколько ”промплощадок” для освоения американскими корпорациями и китайскими колонистами»52).
Подписав договор и назначив выборы союзного парламента на лето 2000 г., российская политическая элита оставила очередной вопрос открытым, одновременно заложив под себя еще одну мину замедленного действия, создав основания для неизбежного структурного кризиса. Борьбе за будущее устройство Союза предстояло наложиться на борьбу за передел власти и собственности в самой России.
Впрочем, ни кремлевская «семья», ни правительственный аппарат уже не могли думать о будущем. Их занимало только одно — как тактически подавить своих соперников на выборах и отчитаться перед друзьями на Западе.
Избирательная кампания 1999 г. отличалась исключительной вялостью всех участников. Спонсоры, ранее не жалевшие денег на «раскрутку» своих политических союзников, на сей раз поскупились, ибо все были уверены — никакой реальной власти депутаты не получат. Телевидение время от времени показывало невыразительные клипы, из которых было совершенно непонятно, за что выступает та или иная группировка. Мало того, что никто не стремился разъяснить массам свои взгляды, напротив, даже там, где у политиков свои позиции были, они всячески старались их скрыть. По вполне понятной причине: говорить откровенно о своих целях и идеях для «политического класса» образца 1999 г. значило бы вызвать ярость населения.
«Партия власти» в 1999 г. выступала под двумя вывесками. Как известно, в 1995 г. Кремль тоже пытался создать сразу два проправительственных блока — один «левый», другой правый. С «левым» блоком Ивана Рыбкина ничего не вышло, а правый блок оказался совершенно нежизнеспособен, пройдя в парламент. На сей раз ставка была сделана на создание сразу двух правых блоков. Различия между ними были не идеологическими, а культурными, «стилевыми». Чиновники старшего поколения объединились в блоке «Единство» («Медведь»), а молодые карьеристы — в Союз правых сил.
«Атака двумя колоннами» оказалась тактически выгодной для правящей группировки еще и потому, что необходимо было подорвать позиции ОВР, не усилив при этом «Яблоко» или КПРФ. Агрессивная кампания против ОВР и КПРФ велась государственным телевидением и особенно журналистами, близкими к СПС. В это самое время представители «Медведя» вели «позитивную» кампанию, не вступая в полемику со своими противниками. Культурные различия тоже принимались в расчет. «Медведь» должен был отобрать избирателей у ОВР, а СПС, обладавший более «интеллигентным» имиджем — у «Яблока».
Телевидение постоянно рассказывало избирателям о растущем рейтинге «Медведя», который первые две недели практически не вел избирательной кампании, тем самым подтверждая опасение, что в пользу этого блока готовится широкомасштабная фальсификация. Шедевром избирательной пропаганды «Медведя» был мультипликационный клип, в котором «Медведь» приходил чинить сказочный теремок, по дороге выбрасывая оттуда волка, обещавшего домик приватизировать. Правда, в русской сказке, по которой был сделан клип, теремок развалился как раз после того, как туда вселился медведь... Если Россия явно представляла собой теремок, то последствия победы «Медведя» предсказать было нетрудно. Что касается СПС, то этот блок, получив огромные деньги, вел кампанию довольно напористо. СПС возглавили бывший премьер Сергей Кириенко, бывший вице-премьер Борис Немцов и бывший министр Ирина Хакамада. Все эти персонажи были столь похожи друг на друга и столь лишены самостоятельного политического лица, что журналист Олег Давыдов даже предложил их считать за одну личность, которую он назвал «Кирнемхака». Фоторобот этого существа был опубликован на страницах «Независимой газеты»53). На общем унылом фоне СПС выделялся энергичной кампанией под лозунгом «Молодых надо!» О либерализме, частной собственности и «открытом обществе» за все время кампании не было сказано ни слова. Вообще характерной чертой выборов 1999 г. было нежелание практически всех избирательных объединений говорить о политике. Свою программу никто не желал объяснять избирателю. Партийные программы, в той или иной мере отражавшие интересы коррумпированных политических и финансовых элит, могли лишь оттолкнуть население. Вместо этого преобладали взаимные обвинения в коррупции и самовосхваления политиков. Кирнемхака в этом смысле превзошла всех, ибо никаких черт, кроме молодости, она вообще не обнаружила. Зато организаторам компании успешно удалось заставить избирателя забыть о прошлом ключевых персонажей СПС. От населения фактически скрыли не только программу блока (хотя Кириенко время от времени размахивал перед телекамерами толстенной книгой), но и его состав (лица Гайдара и Чубайса до поры предпочитали не показывать). Таким образом провалившихся отставных начальников превратили силами имиджмейкеров в молодых радикалов, добивающихся обновления власти.