В. Неэффективность суда приводит к необходимости решать споры между «хозяйствующими субъектами» преимущественно неформальным путем, что влечет рост влияния криминальных структур на экономику и общество в целом.
Судебная система, которая может и должна стать главным рычагом реформ (как это случилось при Александре II, когда судебная реформа была наиважнейшим звеном всех преобразований), превратилась сегодня в самое уязвимое место современной российской политики и постоянно дискредитирует власть.
Существующая судебная система продолжает оставаться по своей природе советской – она подверглась только косметическим изменениям, не затронувшим ее базисные черты.
Настоящей реформы правосудия в России не произошло. В новых процессуальных кодексах новым «демократическим» языком изложены старые нормы и подходы, введены некоторые второстепенные институты.
Сложность положения состоит в том, что официально реформа считается успешно завершенной.
В основании реформы должна лежать не произвольно толкуемая идея «демократичности правосудия», а идея соответствия новым экономическим реалиям, потребностям торгового оборота и историко-культурным особенностям страны.
Советское правосудие не было «самодостаточным» и функционировало под контролем КПСС. Это имело не только минусы, о которых все охотно говорят, но и плюсы: единство системы, жесткий контроль за единообразием толкования и применения законов, обеспечение дисциплинарного контроля не изнутри судебной системы, а политическими средствами извне. Без этого стержня советское правосудие было недееспособно. Естественно поэтому, что и российское правосудие, оставшись советским в своих основных параметрах, без политического надзора эффективно работать не может. Здесь проявляется та же закономерность, что и с «советским федерализмом»: выдерни из федерализма партийный стержень – и страна развалится на части. Когда из советского правосудия убрали внешний контроль, оно превратилось в груду неработоспособных, архаичных судебных учреждений. Чтобы система заработала, ее надо воссоздать заново.
Основные проблемы российского правосудия – не в его коррумпированности и зависимости от власти (точнее, не только в них), а в развивающемся, как раковая опухоль, правовом нигилизме и резком снижении профессионального уровня подготовки судей.
Удивительно, но сами судьи легко соглашаются с тем, что наш суд зависим и коррумпирован. Им легче переложить ответственность за кризис правосудия на систему, чем на самих себя. Однако на самом деле все не так просто.
Коррупция в суде, безусловно, имеется и убивает правосудие. Но суд поражен ею не больше, чем все другие административные органы, он вовсе не находится в каком-то исключительном положении. Более того, коррумпированность суда есть следствие целого системного блока условий его организации и деятельности. Поэтому надо бороться не с коррупцией, а с условиями, ее порождающими.
Зависимость суда действительно существует. Но это не столько зависимость от государства (которое само не очень самостоятельно), сколько зависимость от олигархических финансовых групп, которые часто используют это государство в своих узкокорыстных интересах. Огромная концентрация капиталов в руках небольшой группы лиц приводит к тому, что суд просто «пробивается» насквозь инвестируемыми в процесс деньгами (вообще-то эта мировая проблема в полном объеме нигде не решена). В такой ситуации зависимость от власти зачастую наименьшее из зол. Если бы ее не было, то во многих случаях правосудие вообще перестало бы осуществляться. Это, конечно, не украшает власть, но многое объясняет в генезисе проблемы.
Главным и основополагающим принципом организации и деятельности суда, призванного обеспечивать функционирование капиталистически организованного рынка (буржуазного суда), является формализм.
Конституционная концепция разделения властей часто воспринимается сугубо механистически и только с позиций обеспечения баланса властей, обустройства системы сдержек и противовесов. В действительности у нее есть и другой, может быть – гораздо более значимый, качественный контекст. Делясь внутри себя на три относительно независимые ветви, власть в каждой из них обретает особую, от других отличную, качественную определенность. Эта качественная определенность задается через главное свойство-принцип, которому должно быть подчинено логически все построение данной ветви власти. Для власти судебной определяющее свойство – объективность. Если правосудие построено таким образом, что она допускает возможность субъективного воздействия (неважно, с какой стороны: государства, отдельной группы, отдельной личности, даже если это личность судьи), то она не обладает качеством судебной системы, предполагаемым для суда в рамках концепции разделения властей. Независимость, несменяемость, состязательность и прочее, прочее, прочее – это только частные инструменты достижения одной главной цели: объективности правосудия. Каждое из них само по себе не имеет никакого значения, если они все вместе не обеспечивают достижения этой цели. Гарантией объективности буржуазного правосудия и является, в конечном счете, его формализм.