Опыт показал, что такая работа не может быть поручена самим судьям. Подготовку реформы должна осуществлять комиссия, в которую следует включить заинтересованных «пользователей» и представителей субъектов хозяйственной деятельности, профессиональных юридических сообществ, политических кругов.
Глава 4. День окончательной независимости
Тот, кто не хочет дать независимость своему суду, рискует оказаться во власти юрисдикции чужого суда.
22 мая 2009 года остается пока рядовым днем календаря. Но, возможно, спустя десятилетия эту дату признают поворотным пунктом русской истории.
В этот день мы простились с иллюзией о возможности появления в исторически обозримой перспективе относительно независимого суда в России.
В одном из самых знаменитых рассказов Брэдбери герой, путешествуя во времени, мимоходом раздавил бабочку и тем самым предрешил результат президентских выборов, состоявшихся миллион лет спустя.
Похоже, что российский парламент, мимоходом проголосовав за отмену выборов председателя Конституционного суда, предрешил тем самым судьбу российского правосудия. А может быть, и не только правосудия…
Не исключено, что последний шаг в уничтожении независимости российского суда окажется первым шагом к потере государственной независимости России.
Это нерядовое событие в жизни страны вызвало, между тем, на удивление заурядный и вялый отклик. Общий смысл большинства комментариев свелся к тому, что это шаг в сторону универсализации законодательства и он сделан, безусловно, в правильном направлении.
Показательным является интервью, данное 27 мая 2009 года Вячеславом Никоновым. Его выступление свелось к трем тезисам: наша судебная система стала более стройной; независимость суда от этой меры не пострадает, и, наконец, мы сделали все, «как в Америке».
Это интервью заслуживает особого внимания именно потому, что в нем в наиболее концентрированной форме оказалась выражена доминирующая точка зрения.
В этом же направлении, но более осторожно высказались и многие другие эксперты, которые по долгу службы не смогли избежать сомнительной чести выразить официальное отношение к спорной инициативе законодателя. Комментарии отличались в основном темпераментом, кто-то делал их нехотя, а кто-то – с удовольствием.
За такой реакцией кроется либо всеобщее непонимание сути происходящего, что кажется маловероятным, либо боязнь назвать вещи своими именами, что больше похоже на правду. И в том и в другом случае представляется и полезным, и своевременным расставить в этом вопросе точки над i. Возможно, это легче сделать, находясь на некотором удалении от «поля боя».
Порядок назначения председателей высших судов и, тем более, конституционного суда – это не вопрос конституционного права и даже не вопрос права вовсе. Это вопрос политический, и комментировать его нужно соответствующим образом.
Нельзя сказать, что политическая сторона вопроса совсем выпала из поля зрения. Но ее постижение ограничилось выдвижением догадок по поводу возможного будущего трудоустройства Дмитрия Медведева. Конституционному суду, таким образом, уготовили роль Горбачев-фонда.
Не вызывает сомнений, что данное решение тем или иным образом связано с проблемой наследования власти. Однако политическая суть его к этому не сводится. Она спрятана значительно глубже уровня личных уний и амбиций руководителей. Чтобы докопаться до нее, необходимо рассмотреть вопрос в гораздо более широком политическом контексте, чем это делается сейчас.
Начать я предпочитаю с конца. Не мной замечено, что в русском сознании национальная спесь и пренебрежение ко всему иностранному удивительным образом уживается с раболепием перед иностранным опытом и пресмыкательством перед «иностранщиной». В те минуты, когда нам надо оправдать какую-нибудь очередную сугубо российскую мерзость, мы с облегчением восклицаем: «Так ведь все как на Западе!» И на этот раз чуть ли не главным аргументом в пользу отмены выборов председателя Конституционного суда стала ссылка на то, что и в Америке председателя назначают…
Это правда. Но правда и в том, что мы далеко не в Америке. То, что для Америки хорошо или по крайней мере безразлично, для России может оказаться непреодолимым искушением.
Не счесть того вреда, который принес нашей стране абстрактный либерализм, переносящий чужой опыт на русскую почву безо всякого учета конкретных культурных и исторических обстоятельств. Сегодня перед нами еще один пример такого либерального формализма. Причем отнюдь не бескорыстного. Потому что на этот раз в либеральную овечью шкуру цинично вырядился волк русской бюрократии, методично подъедающий остатки судейской свободы.