Мы пошли быстрее. Теперь мне дышалось немного легче, ведь я знала, что звуки позади — это просто царапание когтей по кирпичу. Странно, но, рассказав Девлину о своём сне, мне стало легче. Я словно освободилась от детского страха, который преследовал меня многие годы. Девлин стал моим доверенным лицом, ведь я никому и никогда о нём не рассказывала. Я была слишком напугана, чтобы обдумать, что это говорило о моих чувствах к нему.
Мы продолжили идти ускоренным шагом, но я замедлилась и повернула голову в сторону, как только в тишину вторгся новый звук. Я постояла, сделала шаг вперёд и обернулась.
— Там что-то есть.
Девлин едва сбавил темп.
— Очередная крыса.
— Нет, не крыса. Вслушайтесь.
Одна тишина.
И вот снова! Шарканье.
У меня волосы встали дыбом.
— Вот! Слышали?
Девлин повернулся — луч света прорезал темноту.
— Не паникуйте.
— Я не паникую, — ответила я, несмотря на стук сердца в ушах. — Как думаете, что это?
— Не знаю.
Это не призрак. Это что-то очень осязаемое, материальное, живое.
Девлин переложил фонарь в левую руку, а правой достал пистолет из кобуры. Несколько раз прорезал лучом темноту.
— Встаньте передо мной, — сказал он и передал мне фонарик.
— Он идёт за нами, да? — прошептала я.
— Продолжайте идти вперёд.
Теперь мы шли в полной тишине. Как только звук исчез, я успокоились и заметила, что мы поднимаемся. Но стоило понадеяться, что мы скоро выйдем на свежий воздух, как вдруг оказались в тупике.
Перед нами встала сплошная кирпичная стена.
Мысль развернуться и идти обратно на звук, чтобы вернуться в камеру ужасов, убивала. Я была эмоционально истощена. Обессилена. Была готова упасть на пол и разрыдаться.
— Сюда, — сказал Девлин и повернул мою руку с фонариком вниз и налево.
Ещё одно отверстие. Ещё один проход.
Он забрал у меня фонарик и посветил в дыру.
— Это путь наружу? — нервно спросила я.
— Кажется, да. Пошли.
Он пролез первым и подождал меня с другой стороны.
Мы оказались в какой-то круглой камере, примерно пяти футов[29] в диаметре. К стене были прикреплены металлические ступени, и я воспрянула духом, пока не поняла, что они ведут в никуда. На крыше не было отверстия. Кромешная тьма.
— Кажется, мы в старом колодце или цистерне, — сказал Девлин.
Его голос металлическим эхом отрикошетил от круглых стен.
— Как нам отсюда выбраться?
— Наверху должна быть какая-то крышка.
Он на секунду скользнул лучом вверх, а затем протянул мне фонарик и пистолет.
— Знаете, как стрелять?
— По правде говоря, нет.
— Он снят с предохранителя. Если что-то пролезет через проём, цельтесь и спускайте курок. Не думайте — просто стреляйте.
Я кивнула.
— Держите фонарик. Не смотрите на меня, смотрите на дыру.
— Хорошо.
Он проверил лестницу на прочность и полез наверх. Колодец заполнил металлический лязг. Через несколько секунд Девлин был уже на двадцать футов[30] выше меня. Щёлкнула зажигалка. Девлин застонал от натуги, пытаясь сдвинуть крышку. Я устояла перед искушением взглянуть наверх.
— Крышка завинчена?
— Это люк. Я вижу петли и ручки, но люк придавили чем-то тяжёлым. Я могу его приподнять, но только на щёлку.
Мои глаза неотрывно следили за входом, ладони сжимали пистолет и фонарик. На мгновение я была готова поклясться…
Вот оно! Подкрадывающееся шарканье, как будто кто-то волочится по туннелю, скрываясь в темноте, чтобы не выдать своё местоположение.
— Он идёт, — прошептала я.
Мой голос донёсся до вершины. Раздался лязг. Девлин быстро спустился, забрал у меня пистолет и фонарик и обвёл лучом верх лестницы.
— Поднимайтесь. Мне удалось открыть люк на несколько дюймов. Попробуйте пролезть.
— А вы?
— Идите. Я за вами.
Но как только я начала подниматься по лестнице, то обернулась и увидела, как свет исчезает в проёме.
— Девлин?
Никакого ответа.
Я разрывалась между выбором подниматься дальше или вернуться за Девлином. Сомнения раздирали меня, словно я снова переживала ночной кошмар. Я всё ещё не шевелилась, когда вернулся Девлин.
Он ничего не сказал, лишь подождал, когда я доберусь до верха, и последовал за мной.
Я с трудом пролезла через отверстие, ободрав локти и колени о грубый кирпич, а затем, приложив все силы, отодвинула валун и открыла люк.
Девлин выполз из колодца, и мы осмотрелись. Мы оказались где-то в лесу, за кладбищем.
Тьма ещё не спустилась. Горизонт горел закатом на западе. На востоке, над верхушками деревьев, поднималась луна. Листья шептали на ветру. Я ощутила запах жасмина в сумерках.
Девлин взял меня за руку, и мы вместе ступили в прохладный вечер. Вслед за нами из-за завесы выплыли призраки.
Глава 29
К тому времени, как я покинула кладбище, его заполонили копы. Криминалисты спустились в камеру, а полчища полицейских стали прочёсывать тоннели. Я решила, что Девлин будет занят ближайшие несколько часов, поэтому была искренне удивлена, когда он объявился на моём пороге поздним вечером.
Я успела принять душ и приготовить себе лёгкий ужин, хотя смогла лишь поклевать салат. Увиденное в склепе не могло пройти незамеченным, и меня терзало плохое предчувствие, что крепкого сна мне теперь не видать несколько дней, если не недель.
Девлин принёс с собой ноутбук, чтобы мы вместе смогли просмотреть фотографии «Дубовой рощи». Я предполагала, что он придёт к такому же выводу, что и я: Ханна Фишер, живая или мёртвая, находилась в том склепе, когда я делала снимки надгробий. Кража моего портфеля лишь укрепляла эти подозрения. Убийца верил, что на один или пару снимков попало нечто компрометирующее.
Но откуда он узнал, что у меня в портфеле фотографии... если только не видел их собственными глазами?
В день обнаружения трупа я провела целый день в Эмерсоне: как наверху, в главной библиотеке, так и в подвале, в архивах. Портфель лежал без присмотра не один час, пока я просматривала коробки с записями и изучала базу данных. Если портфель был открыт, то любой проходящий мимо мог мельком увидеть фотографии. А это значит, что в какой-то момент в течение дня я находилась в непосредственной близости от убийцы. Мы могли задеть друг друга плечами или обменяться любезностями. От этой мысли, особенно после нашей находки — и в особенности наводящими жуть цепями и блоками, — становилось тошно.
До приезда Девлина я составила таблицу всего, что мы знали о месте захоронения каждой жертвы, начиная с Ханны Фишер.
Вместе с цветочным узором на надгробии были выгравированы парящее перо и стихотворная эпитафия:
Над её безмолвной могилой
Под луной скорбят звёзды ночные.
Не мертва, лишь в забвение ушла,
Ибо душа не была спасена.
На надгробии могилы, где были найдены неопознанные останки, была распустившаяся роза, изображение души с крыльями и надпись:
Спал розы нежный цвет,
Она ушла от земных бед.
И ныне покоится здесь.
Поскольку тело Эфтон Делакур было брошено на полу мавзолея, а не похоронено, у меня не было надгробных символов или эпитафии, с которой можно сопоставлять, но я решила, что рисунок и надпись на своде, которые привели нас к скрытой камере могли быть существенными уликами. Разорванная цепь не вписывалась в мотив летящей души на двух надгробиях, но сильнее всего меня заинтриговал стих:
Заря пришла,
Сбежала тень,
И спали кандалы.
Покой мы обрели.
Я просмотрела таблицу, подчеркнув слова «перо», «душа», «сломанные цепи» и «кандалы», и воспрянула духом. Возможно, Геррити прав. Ответ находится прямо передо мной, мне нужно лишь расшифровать сообщение убийцы.
Сколько у нас есть времени до того, как маньяк выберет следующую жертву?
— Что такое? — спросил Девлин.
Его голос испугал меня в тишине. Удивительно, но я совсем забыла, что он рядом.