Я не настолько наглая. Я сказала себе, что поеду прямо домой, возможно, выпью чашечку чая с Эссиным бессмертником и лягу спать. Завтра меня ждёт долгий день на кладбище, мне нужно отдохнуть.
Однако стоило мне подумать, что именно так я и поступлю, как из дома хиромантки напротив вышел Джон Девлин.
Глава 37
Я объехала институт и собралась выехать на улицу, как увидела его на крыльце у Всевидящей Мадам.
Они только что вышли из дома: Девлин и женщина (хиромантка, как я поняла) — и, хотя свет с крыльца не падал на её лицо столь же отчётливо, как на лицо Девлина, я поняла, что она красива. Я видела это по её манере держать себя. Поистине шикарные женщины преподносят себя с особым достоинством. Как Камилла и Темпл. Как призрак Мариамы.
Девлин собирался уходить, но хиромантка дотронулась до его плеча, и он обернулся. В её жесте не было ничего сексуального, но я почувствовала некую близость в том, как он заглянул в её запрокинутое лицо, и нетерпение, когда он взял её за руки. Окно машины было опущено, но до меня не донеслось и обрывка разговора, как бы сильно я ни напрягала слух.
Мне стало стыдно за то, что я пыталась подслушать, и за то, что последовала за машиной Девлина, когда он выехал несколько минут спустя. Не знаю, что на меня нашло. Меня такой не воспитывали. Благоразумие и благопристойность шли рука об руку в нашей семье, и мне представилось, как бы удивилась мать, узнай она о моём поведении. Подслушиваю личные разговоры, а после преследую человека без его ведома или согласия. Я вздрогнула от воображаемого порицания, но это меня не остановило.
Я понятия не имела, как за кем-то проследить (тем более за полицейским) и остаться незамеченной, но инстинкт подсказывал мне не спешить. Машин на улице практически не было, поэтому нас разделяла добрая половина квартала. Но с таким расстоянием я испугалась, что упущу Девлина, если он начнет слишком много петлять.
Благодаря Итану, я имела представление, куда он направляется. С Рутледж-авеню он свернул прямо на Бофейн, а затем в левый проулок. Я проехала мимо перекрёстка и сделала круг, чтобы дать ему время припарковаться и войти в дом.
Включив свет в салоне, я прочла записку Итана и медленно двинулась по улице, ища глазами роскошный викторианский особняк с синим крыльцом и ухоженным садом. Однако в нужном мне доме не горел свет, а машины Девлина нигде не было видно. Должно быть, он припарковался на заднем дворе, решила я. Либо же заметил меня в зеркале заднего вида и уехал дальше.
Я проверила собственное зеркало, чтобы убедиться, что Девлин не сделал круг и не находится прямо за мной.
Никого. Горизонт чист.
И что теперь?
Припарковавшись у обочины, я заглушила двигатель, выключила свет и стала просто сидеть. Мысли пребывали в смятении. Зачем я сюда приехала? Я хотела свалить этот импульс на Эссин чай или несколько глотков шампанского, которым угостилась на вечере у доктора Шоу. Я вела себя не как женщина, которая всегда живёт по строгим правилам. Я увидела собственное отражение в окне автомобиля и подумала, что это не я. У неё мои глаза, нос, рот, но внутри она превратилась в неизвестное мне странное, безрассудное существо.
— Возвращайся домой, Амелия, — сказала я вслух, подумав, что так слова обретут больше силы. — Возвращайся в своё безопасное приятное пустое убежище, где ты защищена от призраков и ведома предостережениями отца.
Но я не запустила двигатель, не развернулась, не растворилась в ночи. Нет, я продолжила сидеть, а затем взяла и вышла из машины.
Перейдя улицу, я остановилась перед верандой и запрокинула голову к небу. Облака закрыли луну, и я почувствовала что-то в воздухе. Приближалась гроза. Кожу защекотало от перепада давления, голова закружилась от волнения. Я простёрла руки и дала ветру омыть себя.
Это был акт освобождения, но затем я повернулась к дому — её дому — и по моим венам пробежало что-то тёмное. Кто-то стоял у окна. Однако стоило мне его заметить, как тень метнулась прочь.
Я постучала, не в силах скрыть дрожь. Дверь распахнулась, и я осторожно вошла внутрь.
— Девлин?
Я немного постояла в прихожей, чтобы дать глазам привыкнуть к темноте. Прямо передо мной изгибалась элегантная лестница, ведя к широкой галерее второго этажа. За лестницей простирался длинный коридор, справа располагалась утопающая во мраке гостиная.
Пройдя под арочным проёмом, я скользнула взглядом по старинной мебели, которую, само собой, выбирал не Девлин. Над камином висел внушительный портрет, конечно же, владелицы дома. В воздухе витал слабый аромат шалфея и лимонной вербены (как и в доме Эсси), но за ним таился затхлый запах пыли, заброшенности и невыразимого отчаяния.
Тусклый свет луны лился сквозь огромное окно, и на мгновение я увидела Шани — крошечную и полупрозрачную.
Она следит за Девлином. Ждёт, когда он вернётся попрощаться…
Я остановилась понаблюдать за ней, и она растворилась в небытии.
Свежевыкрашенное в синий цвет крыльцо не защищало от призраков. Меня окружило их ледяное присутствие. Не только Шани и Мариамы, но и призраков другой жизни. Призраков счастливой семьи. Призрака человека, которым когда-то был Девлин.
Попятившись в прихожую, я подняла взгляд и заметила мерцающий свет за галереей. Услышала доносящуюся оттуда музыку, нечто экзотичное и этническое. Барабанная дробь, пробуждающая первобытные инстинкты.
Я медленно поднялась по лестнице, зовя Девлина. Меня задело нечто холодное, легчайшее прикосновение шёлкового платья, и я поняла, что это она. На стене висело зеркало, и, проходя мимо, я мельком увидела своё отражение. Только в этот раз... я не увидела своего лица. На мгновение я была готова поклясться, что из зеркала на меня уставилась Мариама, но иллюзия оказалась мимолётной. В зеркале снова отражалась я: широко раскрытые глаза, кожа в веснушках, растрёпанный хвостик. Та ещё соблазнительница.
И всё же, приближаясь к вершине лестницы, я стала смелее, свободнее. Дойдя до площадки, я остановилась убрать ленту из волос и тряхнула головой. Голова откинулась назад, дико покачиваясь в ритме музыки, которая, казалось, заползла мне под кожу.
Звук доносился из комнаты дальше по коридору. Дверь была открыта, и с каждым моим шагом стук барабана становился всё громче.
Комната была как в тумане и утопала в свечах. Я словно в шаге от чужого сна. Ветерок дул сквозь балконные двери, раздувая пламя и создавая волны на шёлковом пологе, который окружал кровать словно кокон. Африканские маски на стенах выступали в качестве жутких зрителей. Казалось, их пустые глазницы следили за мной, пока я шла через комнату к Девлину.
Он стоял на веранде в расстёгнутой рубашке и смотрел на сад. Ветер развевал полы его одежды. Он обернулся, и между нами мелькнуло нечто холодное. Я почувствовала её прикосновение, ледяное дыхание, и вздрогнула. Но, что странно, я не испугалась, хотя в своём доме она была сильнее всего. Я уже видела, на что она способна, и всё же… не испугалась.
Я встретилась взглядом с Девлином, и меня охватила волна жара. Он тоже это почувствовал. В его глазах горел огонь, но он не шевелился.
Момент тянулся и тянулся.
А затем он преодолел расстояние между нами, и я услышала его шёпот: «Я знал, что ты придёшь», — только я не знала, обращался ли он ко мне.
Я протянула руку и провела пальцем по серебряному медальону, символу его таинственного прошлого, хранителю всех его секретов. Металл был холодным на ощупь, но я почувствовала жар его кожи, который тянул меня к нему так же, как его тепло приводило в восторг его призраков.
Поднявшись на цыпочки, я предложила ему свои губы. Он взял их со стоном и задушил меня в объятиях, показавшихся одновременно родными и чужими, отчаянными и невероятно контролируемыми.
Он пах виски и искушением, и моими самыми порочными фантазиями. Я хотела услышать своё имя из его уст, произнесённое с соблазнительной декадентской тягучестью. Я хотела провести языком по его разгорячённой коже, прижаться губами к пульсирующей вене на его шее, заключить его в себе, чтобы ничто не смогло встать между нами. Ни время, ни расстояние, ни сама смерть.