- Игорь, клянусь, я не делал этого... Ну, в чем меня... - Олега снова охватило чувство нереальности происходящего, как будто продолжался какой-то нескончаемый кошмар. - А что ты говорил про отделение милиции?
- Олег, а как ты оказался на свободе? - вопросом на вопрос ответил Смоленский. - Я не спрашиваю подробностей, одной фразой... Бежал, отпустили, откупился...
- Чем? У меня денег-то... - Олегу вспомнились радостные лица милиционеров, когда они выворачивали его карманы. Хотя это были лишь жалкие остатки - большая часть денег исчезла еще до изолятора. Наверное, вытащили, когда он был без сознания. - Все, что заработал с твоей помощью, менты забрали. Нет, если бы удалось откупиться... Знаешь, после допросов я...
Олег бросил взгляд на Илсу. Хотя он понимал, что девушка наверняка видела на нем следы побоев, признаваться в том, что его били, не хотелось. Как это унизительно...
- Короче, я в камеру попал в таком состоянии, что толком не помню, что дальше было, - сказал он. - Даже как к... сюда, откуда звоню тебе, как попал, не помню.
- Олег, дружище, то, что ты говоришь, еще больше ухудшает твое положение, - с испугом проговорил Игорь. - Там милиционеров перебили. И так же, как Карину. Тем же способом. Порубили на куски. Последним Карину видел ты. Чтобы так разрубить, нужно иметь силу и оружие, все это у тебя есть. И в обоих случаях ты замешан...
- Значит, и ты мне не веришь? - вспылил Олег. - Я же говорю тебе я не делал этого! Ни ее, ни ментов я не убивал! Но раз ты считаешь...
- Я, Тарас и Вера, может быть, единственные, кто тебе верит, - с обидой в голосе ответил Смоленский. - Весь день телевидение говорит о том, что... Вот черт! Олег, быстро говори, что я могу сделать для тебя, кажется, приехали за мной... Внизу две "волги" подъехали.
- За тобой? - Олег посмотрел на Илсу. Не хватало еще и ее подставить. - Слушай, на тебя у них все равно ничего нет, отпустят... Игореха, мне нужна твоя помощь.
Сходи, пожалуйста, ко мне домой, ключи ты знаешь где... Ну, У соседей, они тебя знают, дадут... В квартиру не заходи, менты могут тебе потом проблемы создать. Сходи в гараж, там за ящиком... ну, да ты знаешь... Возьми чекан. Это такой инструмент, смесь топорика и кирки, только наконечник другой. Отдай его Иванычу, я у него брал, неудобно будет, если менты заберут. Решат, что это оружие, он очень похож... Да при случае он может и оружием послужить. Выручи, не поленись.
- Да ты о чем говоришь! - обиделся Смоленский. - Сегодня же все и сделаю. Еще что нужно, говори, они вот-вот поднимутся.
Олег замялся. Ему было неудобно, но ситуация была не такая, чтобы миндальничать.
- Мне нужно уходить отсюда, - сказал он в трубку. - Игорь, у тебя есть деньги? Свободные...
- Не поверишь, но не дам. При себе нет, да и следят за мной наверняка. Любой съем со счета тоже вызовет подозрения... Сделаем вот что... Записывай телефон. - Смоленский продиктовал номер. - Это Жак. Скажешь, что от меня, он даст. Меня не ищи, наверняка прослушку установят. Связь будем держать через того же Жака. Все, держись и помни - мы верим...
В трубке раздались короткие гудки. Олег медленно положил трубку. Ему ужасно не хотелось поднимать голову и встречаться глазами с девушкой.
- Олег, что все это значит? - спросила Илса. - Тебя обвиняют в убийстве?
- Илса, я не убивал, - севшим голосом произнес Олег. - Я не знаю, каким образом оказался здесь, у тебя, но понимаю, что не должен был приходить сюда. Я сейчас уйду...
- Никуда ты не уйдешь! - выкрикнула Илса. - Это же самоубийство. В таком состоянии я тебя не отпущу. Но в то же время, я думаю, имею право знать, что все-таки происходит. И с чем нам придется столкнуться.
- Нет, я должен идти. - Олег приподнялся и, почувствовав приступ головокружения, замер.
- Прекрати говорить глупости. А тем более делать. Судя по тому, что происходит, и так уже наделал немало. - Говоря это, Илса внимательно следила за выражением его лица. - Хорошо бы некоторым людям, которые никак не могут расстаться с детством, понять наконец, что жизнь не имеет ничего общего с книжной романтикой. Это только там герои могут...
Олег ее почти не слышал, стараясь преодолеть приступ слабости. Наконец ему удалось сесть. Временная глухота лишь помогала ему сосредоточиться на внутренних ощущениях. Каким-то чудом удержав равновесие, он замер, собираясь с силами. Предстояло самое трудное - встать.
- ... Ну что за глупое упрямство! - донеслось до него. Он что, ничего не слышал? Опять потерял сознание? Нет, это никуда не годится. Он обязан встать.
- Нет, ты только посмотри на себя. На тебе же лица нет. Вот упрямый!
У девушки сжалось сердце, от жалости или, может, от чего-то другого, она не знала. Не до размышлений сейчас, нужно заставить его лечь, он же совсем без сил... Илса, укоризненно качая головой, подошла поближе.
Олег сидел бледный, с закрытыми глазами. По его лицу струился пот. Надо же быть таким упрямым! Неужели не понимает, что не сможет и шагу ступить? Да и одежда... Он, наверное, еще не понял, что лежит совсем голый. Илсе и ее маме пришлось стащить с него всю одежду. Она была вся в крови, от нее так разило камерным запахом, что пришлось сразу засунуть в стиральную машину.
А Олег сидел и решал - готов ли он к решающему подходу или нет? Накопил силы или торопится? Один раз он уже переоценил свои силы. Тогда все кончилось плохо, он получил декомпрессию позвонков. Это было на республиканских соревнованиях. Казалось, что вес, который столько раз удавалось поднять на тренировках, будет и сейчас легко взят. Чернов даже не стал растягиваться, разминаться перед подходом. Самонадеянность, граничащая с глупостью. Коварный снаряд мгновенно и жестоко наказал за пренебрежение.
С тех пор прошло много времени. Теперь Чернов признавал только турник, отжимание и плавание. Да еще бег. Эти упражнения помогли возвратиться к нормальной жизни, но урок запомнился.