- Связь с Черновым прослеживается? - спросил Глотов.
- Еще не знаю. Но не учитывать того, что он на свободе, тоже не стоит, - ответил следователь. - Сейчас подъедет Порывайко, у него уточним.
- Что, и его вызвали? - Евгений Романович исподлобья посмотрел на Вячеслава Яковлевича. - А прокурор дал санкцию на привлечение Виктора к расследованию?
- А я его в качестве свидетеля, - парировал Малышев.
- Разве законодательством не запрещено допрашивать свидетелей в ночное время? - тут же нашелся фээсбэшник.
- Слушай, Глотов, чего ты хочешь? - взвился следователь. - Я не мог подписать обращение. Не мог, и все. Одно дело вызвать своего, такого же как и мы, следака, другое дело объявить на всю страну о локальной амнистии. У меня прав на нее нет.
- А кто тебя заставлял ее проводить? - спокойно, даже несколько надменно ответил Глотов. - Будто ты не знаешь, что пообещать - еще не значит сделать. Только не говори мне, что ты никогда не обманывал своих клиентов, не врал обвиняемым, не разводил подельников.
- Ладно, ладно, не заводись. - Малышев примирительно махнул рукой. Ссориться с представителем могущественного ведомства ему совсем не улыбалось. Пошли, нужно взглянуть на место происшествия.
- Да уж, как представишь, что сейчас увидим, так прямо мурашки по коже. - Евгений Романович поежился. - Честно говоря, особого желания не испытываю.
- Я тоже, - согласился Вячеслав Яковлевич. - Не поверишь, ноги не идут.
Даже зная заранее, что им предстоит увидеть, Малышев и Глотов, поднявшись наверх, с трудом сдержали приступ тошноты. Лужи крови начинались в коридоре. Тяжелый, приторно сладкий запах бил в нос уже в лифте. На лестничной площадке было трудно дышать, а в квартире было уже совершенно невыносимо.
Первое тело лежало в коридоре. Это была женщина. Судя по фигуре и одежде, скорее всего это была мать семейства. Но сказать точно было невозможно, труп был обезглавлен.
Малышев не выдержал и побежал в ванную. Но тут же, весь зеленый, вылетел обратно. Его хватило только до ближайшего угла. Видимо, этот путь проделал не он один - весь угол был заблеван. Но Вячеслава это уже не беспокоило, его выворачивало так, что, казалось, сейчас в голове что-то лопнет.
Когда наконец спазмы утихли, Малышев утерся носовым платком и, решив умыться, направился на кухню. Ему бы понять взгляды оперативников, которые с зелеными лицами следили за перемещениями следователя. Они-то уже на кухне побывали...
- О черт! - раздалось оттуда, и снова послышались характерные звуки.
- Да что же здесь было? - пробормотал Глотов.
Не желая искушать судьбу, он выскочил на лестничную клетку, жадно ловя ртом воздух. В глазах стояли круги, живот стянуло холодным обручем. Глотов хотел нажать кнопку вызова лифта, но кто-то его опередил, индикатор показывал, что кабина движется вверх. "Может, кто-то сюда едет?" - с надеждой подумал фээсбэшник.
Так и оказалось. Дверь кабинки открылась, и появился запыхавшийся Порывайко.
- Евгений Романович, - спросил он, - что случилось?
Глотов, не в силах отвечать, показал большим пальцем на дверь сам, мол, зайди и посмотри. Вам, крутым ментам, полезно. Не дав двери закрыться, он ввалился в кабину и нажал кнопку. Только бы доехать, только бы не опозориться прямо здесь!
Но не все желания сбываются. Лифт пошел вниз, и этого легкого движения хватило, чтобы и несгибаемого скрутило...
***
Чернов чувствовал, как в нем поднимается раздражение, но старался не подавать вида. Ведь Вован и его ребята ему ничем не обязаны. Наоборот, то, что они привезли его сюда, в сауну какого-то спортивного общества, давало Олегу хоть какую-то передышку. Здесь он мог почувствовать себя в относительной безопасности и посидеть, не озираясь по сторонам. Но как долго все это продлится? Не напьется ли бригадир так, что позабудет о своем обещании подвезти его к Жаку? Чернов, кровь из носу, утром должен быть у татуировщика. Хотя в этой лихой компании пьют так, что сказать заранее, чем все кончится, трудновато... Может, слезными клятвами в дружбе, а может, дракой. Все уже порядком в подпитии, у многих оружие, его никто и не скрывает... О том, что они в сауне и что парилка давно уже готова, все давно позабыли. Хорошо еще верхнюю одежду сняли, а потому Олег мог безошибочно определить, кто и чем вооружен, так что сомнений в серьезности ситуации не осталось.
- Знаешь, Олег, - Вован доверительно положил руку на могучее плечо бывшего сокамерника и поднял указательный палец вверх, - я, признаться, одно время и сам думал, что это ты девчонку порешил.
Олег вздрогнул и недоуменно посмотрел на сидящего рядом авторитета. Шутит так, что ли? Нет, Вован не шутил.
- А чего ты хотел? Тебя даже по ящику показали! И все как один говорят, что это ты сделал, - продолжал, оправдываясь, бригадир. - Но потом вспомнил, что ты был с нами в хате, когда мусоров порубили, и все понял. Ведь дикторша говорила, что и мусорня твоих рук дело. Вот тут я и въехал, что тебя в непонятку кто-то гонит. Да и не похож ты на маньяка. Вон какой вымахал, тебе бабы и сами дадут, зачем их насиловать?
- Я?! - возмутился Олег. - Я насиловать?
- Да нет же! - Вован почувствовал, как под одеждой соседа заиграли стальные мускулы. Такого лучше не злить. - Теперь все понимают, что это мусора какую-то игру с тобой затеяли. Тебя никто виноватым в этом деле не считает. Правда же, братва?
- Конечно, о чем разговор? - поддержал Костя. - Да и вообще, кончайте бодягу, пора выпить за ваше чудесное освобождение.
Он взял фигурную бутылку и разлил водку. Вован подмигнул подельникам и поднял свою рюмку.
- Давай, Олежка, выпьем за то, чтобы мужчина, где бы ни оказался, всегда оставался настоящим мужчиной. В деле так в деле, в камере так в камере, за столом так за столом!
- На бабе так на бабе, - добавил Марат, и все рассмеялись.
Авторитет выпил. Вся его бригада последовала примеру. Олег только пригубил и поставил. Нет, он ничего против Вована и его друзей не имел, но водку он не пил. И не только водку. Олег вообще не употреблял спиртное. Он и сам не знал, почему у него выработалось такое отношение к выпивке, но факт оставался фактом. Все близкие друзья знали об этом свойстве Олега и со временем научились не обращать на это внимания. Его просто оставляли в покое и не приставали со спиртным.