— Господи, за что нам такое наказание?! — воскликнул Франсуа.
— Не знаю. Но думаю, что здесь работали не студенты, а скорее дамочки.
— Знаешь, в сегодняшней сводке примерно в одно время с ограблением — угон машины некоей мадам Дюпре, нет, Дюпьер. Она владелица ресторана на рю Нодьер. Машину угнали от Галери Лафайет, а ювелирная мастерская — почти рядом. И что интересно, ловить угонщика помогала подруга этой Дюпьер. Его не поймали, а брошенную машину нашли. Так эти две красотки похожи на описание, данное ювелиром.
Одна невысокая, полноватая, другая — худая, повыше.
— Помню, помню. Мужика-угонщика не поймали, а мадам заявление забрала. Отличный ход для прикрытия.
Но Франсуа стоял на своем:
— А как же старухины парни в джинсах?
Десанж забарабанил пальцами по столу.
— Она, конечно, старая, и видит, наверное, плохо, — задумчиво сказал он. — Но она — случайный и незаинтересованный свидетель, в отличие от хозяина. Что он вообще за тип?
— Завтра узнаем. Мне давно надо бежать. Дела по угону и взлому я возьму с собой. — Франсуа стал запихивать бумаги в портфель.
Но Рене все не выходил из своего задумчивого состояния.
— У нас есть адрес полненькой, — сказал он, — а ее подруга даже не представилась. Много что-то развелось этих брюнеток с низким голосом… Пожалуй, закончу дела и попозже наведаюсь в ресторан Мари Дюпьер.
13
Приглашения для постояльцев были готовы. В номерах на этот час оставалась только англичанка со своим молодым другом. На вид ему года двадцать два.
С самого приезда он, похоже, пребывал не в духе. Сара направилась по коридору к их номеру, который находился рядом с зимним садом. Еще издали она услышала раздраженный, срывающийся на крик голос молодого человека:
— Что ты меня мучаешь?! Да, я обязан тебе, но у меня есть свои собственные желания…
Ему отвечал мягкий голос англичанки, не воспринимающей, видимо, вспышку друга всерьез:
— Мы приехали в Париж — разве это не твое желание? Но я не могу постоянно вытаскивать тебя из всех твоих историй. Нужно уметь остановиться.
Сара вернулась в холл, решив передать приглашение при более удобных обстоятельствах. Она занялась разбором корреспонденции, которую в основном составляли рекламные проспекты. Позвонили из кухни — готово праздничное меню. Сара сказала, что спускается, и поставила телефон на автоответчик. И в ту же секунду на всю гостиницу раздался голос молодого постояльца:
— Ты думаешь, что в этом номере с золотыми завитками на дверях, рюшечками на портьерах можно работать? А на этом чертовом столе с гнутыми ножками — поставить натюрморт?! Что у тебя за представления о творчестве!
Голос доносился из автоответчика, из дверных переговорных устройств, из приборов коридорного оповещения, необходимых по правилам безопасности…
Они говорили по-английски, но Сара хорошо знала языки — это было необходимым условием при приеме на работу, если собираешься работать администратором в гостинице, даже такой маленькой. Она скорее нажала на кнопку отключения, но ничего не изменилось — громкая связь не отключилась, и разговор, происходивший в комнате англичанки, звучал по-прежнему на весь этаж:
— Куда же ты хочешь пойти? — в спокойном женском голосе слышались насмешливые нотки.
— Какое твое дело? — огрызался парень.
— Ты должен твердо пообещать мне, что не будешь играть. — Она по-прежнему говорила спокойно.
— Ты что, собираешься считать каждый франк? — кричал он. — У тебя, наверное, заведен специальный блокнот, где ты записываешь, сколько я прожрал! Я не собираюсь больше заискивать перед твоими друзьями! Для чего? Чтобы какая-нибудь безмозглая французская фифа купила мою картину?!
Сара покрылась испариной, она уже нажимала все кнопки подряд. «Господи, надо же это как-то прекратить! — Ее лицо и шея горели. Она попыталась отодвинуть стол и подобраться к электрической розетке. — Кому пришло в голову привинчивать стол к полу? До розетки невозможно добраться! Слава Богу, кроме них нет никого из жильцов!»
По коридору неслось:
— Иди, я не держу тебя. Ты знаешь, где деньги. Если тебе нравится строить из себя мученика, это твое дело. — Ее голос становился жестким.
— Как мне хочется вытряхнуть из тебя твой умственный хлам! Ты никогда и ничего не сделаешь без оглядки!