Последний раз он видел этот сон два года назад когда погиб заложник, взятый при ограблении банка. В тот раз Десанж сделал все возможное, но психопат грабитель все-таки начал стрелять.
…Не надо было ходить в этот ресторан накануне затмения! Наверное, оно и вправду как-то влияет на рассудок.
18
В ресторане Мари Дюпьер готовить умели! А уж по такому торжественному случаю, как шестнадцатилетие Флер, Жак и вовсе постарался на славу. Сначала принесли нежнейший бульон, сваренный из нескольких сортов мяса, а к нему — миниатюрные слоеные пирожки с телячьими мозгами. К бульону Поль предлагал херес или мадеру. Затем появилась индейка, фаршированная каштанами, к ней — подогретый шато-лафит или портвейн. Жаль, немногие могли оценить все это великолепие!
В вечер затмения в зале находились только три женщины, одна из которых сама хозяйка.
Сначала они смеялись, восклицали, шутили, поднимали бокалы и пробовали закуски с экстравагантными названиями, напоминающими о конце света. Потом вызвали из кухни Жака и, аплодируя ему, выпили за его кулинарный талант. Но когда пришли музыканты, которых было больше, чем пирующих, и приступили к исполнению первого хита, дамы заскучали — музыкальную программу составила сама Флер, а сидящие за столиком едва ли могли считаться любительницами молодежной музыки.
— Мари, развеселись! Или ты тоже поверила что Париж доживает свои последние часы?! — воскликнула Роберта, обмахиваясь льняной салфеткой.
— Роберта, послушай, ты так ничего толком о себе и не рассказала. — Мари сегодня с самого утра пыталась отогнать от себя тревожные мысли относительно Флер, но сейчас вдруг почувствовала себя так одиноко, что чуть не расплакалась. — Расскажи о своей семье. Ведь твоего сына мы тоже не увидели. Я уверена, что он весь в тебя! Правда?
— Ах, Мари, потом… — Роберта махнула рукой и взяла из вазы большое зеленое яблоко. — А вы часто бываете в Париже, мисс Гарднер? — спросила она, чтобы хоть как-то продолжить разговор.
— Называйте меня Натали, просто Натали. — Англичанке приходилось перекрикивать музыку чтобы быть услышанной.
— Конечно, Натали, — ответила, вставая, Мари. Она подошла к музыкантам и высказала свои пожелания относительно репертуара.
Музыканты перешли к лирическим пьесам, и собеседницы почти одновременно вздохнули, чуть-чуть приободрившись.
— Простите мой французский, — продолжала Натали, — я очень люблю этот язык, но, знаете, он такой трудный для нас, англичан… Да, — ответила она на вопрос Роберты, — я адвокат и иногда бываю здесь по делам. Но сегодня… Вы знаете, что мне это все напомнило — я имею в виду затмение, предсказанный конец света, гибель Парижа и то, как мы сидим здесь среди цветов, роскошных блюд и музыки?
— «Декамерон», — сказала Мари. Перед ее глазами, как только англичанка заговорила, появилась эта вчерашняя реклама в Галери Лафайет — с женским чулком, надетым на книгу. — Я права?
Натали кивнула и улыбнулась.
«В моей ситуации эта вечеринка напоминает „пир во время чумы“», — подумала Роберта, но вслух сказала:
— Пожалуй, пора начинать рассказывать романтические истории!
— Натали, — Мари повернулась к англичанке, — вы себе не представляете, что такое Роберта. Она не просто энергичная женщина, у нее столько интересных мыслей, будто у нее не одна, а три головы. Мы с Робертой познакомились еще в колледже — это было так давно, вы не поверите… Знаете, у нас даже было что-то вроде общего дела: я готовила всякие замысловатые кулинарные скульптуры, а она их фотографировала. У нас в колледже постоянно устраивались такие конкурсы — на лучшие арт-проекты. Однажды Роберта сфотографировала гигантский мексиканский салат — это было такое сложное, многоцветное сооружение. А когда она проявила пленку, в салате оказалась… голова директора колледжа!
— Наложились два кадра. Да, это была забавная история, — засмеялась Роберта. Пришлось рисовать, из головы делать этакий загадочный морепродукт.
— Я люблю «Декамерон», эта книга меня успокаивает. — Мари выпила вина и стала чистить яблоко. Длинная спираль яблочной кожуры аккуратно легла на фаянсовую тарелку. — Но что рассказать вам, просто не представляю.
— Вариантов немного, — усмехнулась Роберта. — Любовь и смерть.
— Ну что ж, — неожиданно сказала Натали, — раз я предложила, наверное, мне и рассказывать первой.
19
— Семь лет тому назад, — начала свой рассказ Натали Гарднер, — я уже была владелицей коллекции картин, собранной моим дядюшкой Томасом. И вот однажды, разбирая корреспонденцию, я увидела приглашение из Голландии на выставку художника, чье имя мне ничего не говорило. Конечно, такие приглашения приходили мне довольно часто, хотя я, обычно занятая адвокатскими делами, редко имела возможность ими воспользоваться.