— Заказывали? — слабым голосом спросил он.
— Да, сэр, — сказало пятно.
— А в загробной жизни тоже нужно заказывать столик?
Насколько возможно для зеленого пятна неодобрительно поднять бровь, именно оно это сейчас и сделало.
— Загробная жизнь, сэр? — спросило оно.
Артур Дент пытался схватить ускользающий рассудок — так пытаются схватить кусок мыла, упавший в ванну.
— Это загробная жизнь? — с трудом проговорил он.
— Насколько я могу предположить, — ответил Форд Префект, пытаясь определить, где здесь верх. Он выдвинул теорию, согласно которой верх должен находиться в направлении от холодного жесткого берега, на котором он лежал, и, шатаясь, поднялся на то, что, как он надеялся, было его ногами.
— Я имею в виду, — сказал он, мягко покачиваясь, — что мы ведь никак не могли выжить после этого взрыва.
— Нет, — пробормотал Артур. Он приподнялся на локтях, но это все равно не улучшило его состояния. Он снова рухнул ничком.
— Нет, — сказал Триллиан и встала. — Никак не могли.
Откуда-то снизу донеслось глухое бульканье. Это Зафод Библброкс пытался заговорить.
— Я-то точно не выжил, — глухо булькнул он. — Считайте, я уже покойник. Бум, бац, и вот вам свеженький труп — получите.
— Ну, спасибо, — сказал Форд. — Никаких шансов у нас не было. Нас, должно быть, разнесло в клочки. Ноги в одну сторону, руки в другую.
— Точно, — сказал Зафод Библброкс, запыхтел и попытался подняться на ноги.
— Если мадам и господа желают что-нибудь выпить… — сказало зеленое пятно, нетерпеливо пульсируя рядом.
— Фиу-ууу, шлеп… — продолжал Зафод, — и я мгновенно раскварковываюсь в атомную пыль. Слушай, Форд, — обратился он к одному из расплывчатых пятен, которые плавали у него перед глазами, и в которому ему вроде бы удалось опознать Форда Префекта, — а у тебя перед глазами пролетела вся твоя жизнь в одно мгновение?
— А у тебя тоже пролетела? — удивился Форд. — Вся жизнь?
— Ага, — сказал Зафод. — По крайней мере, я считаю, что это была именно моя жизнь. Понимаешь ли, в последнее время я частенько не возвращаюсь на ночь в свои головы.
Он вгляделся в окружавшие его различные формы, которые, наконец, становились форменными формами, а не расплывчатыми и пульсирующими бесформенными формами.
— Итак… — сказал он.
— Итак что? — спросил Форд.
— Итак мы здесь, — неуверенно продолжал Зафод, — лежим бездыханные…
— Стоим, — поправила его Триллиан.
— Э-э… стоим бездыханные, — продолжал Зафод, — у входа в этот полный скорби…
— Ресторан, — сказал Артур Дент, который поднялся на ноги и теперь, к немалому своему удивлению, видел все достаточно отчетливо. Точнее, удивило его не то, что он может видеть, а то, что он может видеть.
— И вот мы здесь, — упрямо продолжал Зафод, — стоим бездыханные у входа в этот…
— Первоклассный, — вставила Триллиан.
— Ресторан, — закончил Зафод.
— Странно, правда? — сказал Форд.
— В общем, да.
— Хотя люстры красивые, — сказала Триллиан.
Они огляделись в полной растерянности.
— Если это и загробная жизнь, — сказал Артур, — то подарочное издание.
На самом деле люстры были несколько слишком роскошны, и в какой-нибудь идеальной Вселенной низкие сводчатые потолки, под которыми они висели, не покрасили бы именно в такой оттенок темно-бирюзового цвета, и даже если покрасили бы, то не стали бы еще и подсвечивать скрытыми светильниками. Эта Вселенная, однако, далеко не идеальна, дальнейшими подтверждениями чему служили режущий глаз рисунок на мраморном полу, и оформление стойки бара с мраморным верхом длиной метров в шестьдесят. Передняя ее стенка была обшита шкурками почти двадцати тысяч антаресских мозаиковых ящерок, несмотря на то, что двадцать тысяч ящерок когда-то использовали эти шкурки для хранения всех своих внутренних органов.
Несколько хорошо одетых созданий стояли, небрежно облокотившись на стойку, или, развалясь, сидели в глубоких креслах у столиков. Молодой офицер-вл`хург и его дымящаяся зеленым девушка прошли через бар к дымчатым стеклянным дверям, за которыми сверкал огнями главный зал Ресторана.
Позади Артура было окно во всю стену. Оно было завешено плотной шторой. Артур чуть-чуть отодвинул штору и выглянул наружу. Он увидел тусклый, мертвенный пейзаж, который в другое время вызвал бы у него нервную дрожь. Однако другого времени у него не было, и на этот раз отнюдь не пейзаж превратил его кровь в жидкий гелий и вызвал у него ощущение, что кожа его не только покрылась огромными доисторическими мурашками, но и свернулась в трубочку со спины к затылку. Это было небо…