Ковальский попытался улыбнуться, но вместо этого вышла кривая усмешка.
Виктор вздохнул и отправился на свой новый временный пост.
Сначала всё было гладко, и эта новая внезапная должность ему нравилась: просто принимаешь вещи, а потом отдаёшь их, предварительно напоминая про номерок – легче, чем бегать туда-сюда, разнося меню и заказы.
Но вот наступил вечер – самое время для тяжкого труда персоналу «Павлина». Нахлынул поток представителей высшего класса в дорогих шубах, пальто и белых костюмах, а некоторые и с собаками. На вешалках уже не было места для новых вещей, но они валились на стойку горой, и вскоре Виктор не смог разглядеть гудящую и звонко смеющуюся толпу.
Когда, наконец, он, вспотевший, повесил последнее пальто, дубовая дверь отворилась. Вошла высокая блондинка в белой шубе, из-под которой можно было разглядеть бриллиантовое колье.
Виктор так и оцепенел: это же Марлен Брюкель – самая известная оперная певица и страстная любительница походить в рестораны и покритиковать.
Она лёгким движением сняла шубу и протянула её Виктору, у которого даже в груди стало тесно и жарко от непонятного волнения.
– Впервые я здесь, мой милый. (Когда она говорила, причмокивала губками.) Надеюсь, блюда отстоят честь одного из самых дорогих заведений в городе…
Он улыбнулся.
– Я думаю, что вам понравится.
Она улыбнулась и, покачивая бёдрами, прошла в зал. А всё, что было дальше, рассказал официант Юлиуш.
Итак, она прошла и внимательно огляделась, села за свободный столик около стены. Юлиуш принял у неё заказ и пошёл на кухню, где как раз проводил ежедневную проверку Ковальский. Юлиуш сказал:
– Парни, заказ на столик тридцать четыре: филе ягнёнка с картофельным муссом и пажитником, спаржа с крокетами и пюре из цветной капусты, кокосовый мусс с яблоком и сухое красное вино. – Положил на стол листок, немного помолчал и добавил: – Заказ от Марлен Брюкель.
На минуту движение, суета и даже шипение огня стихли: все взгляды устремились на официанта, а тот самодовольно улыбнулся, польщённый таким вниманием к нему. Ковальский поправил очки и нахмурился; он подошёл к официанту вплотную. Движение возобновилось.
– Так она там?..
– Да, доктор Ковальский.
Ковальский распахнул двери и прошёл в зал. Юлиуш видел из окошка, как тот подходит к столику Марлен, улыбается, что-то говорит ей, а она в ответ смеётся. Возвратившись на кухню, он сказал:
– Она ко всему придерётся – даже к Солнцу может придраться, что оно слишком ярко светит.
Антон лично взял на себя готовку её заказа, пояснял Юлиуш, пока Виктор слушал его с раскрытым ртом. Он перепроверял всё дважды, стараясь не слишком задерживаться. Потом он подозвал Юлиуша и попросил отнести заказы (вино он давно ей налил в бокал). Официант кивнул и покатил тележку в зал.
Марлен, улыбаясь, кивнула и приняла заказы. Он стоял рядом и наблюдал; ела она молча, медленно, прожёвывая каждый кусок, периодически запивая всё вином.
Так прошёл почти час… и она, подозвав его к себе, попросила позвать сюда владельца и шеф-повара. Юлиуш, заинтригованный, чуть ли не бегом ворвался на кухню, где до сих пор находился владелец и пересказал слова Марлен. Ковальский поднял брови, а Антон вытер тряпкой свои пухлые ручки и присоединился к нему.
Они втроём – Ковальский, Юлиуш и Антон, – прошли к столику Марлен, и она слегка нахмурила бровки.
– Господин шеф-повар, извините, конечно, но…
Антон нагнулся, заложив руки за спину.
– Да?
– Мясо ягнёнка сухое. – Голос её звучал ласково.
– Хорошо, я принесу вам…
– Нет, голубчик, не надо… Просто, хотелось бы вам сказать на будущее.
– Хорошо…
– Но есть ещё кое-что, уважаемый… – Марлен захлопала глазками и указала на недоеденный мусс. – Дольки яблочка слишком… крупно нарезаны. Видите?
Она достала из белой массы ломтик и протянула его Антону. Тот засопел: на этот раз по делу придирается.
– Прошу прощения. Ещё что у вас?
– Крокеты не дожарены.
Она отрезала ножиком мясо, и, воткнув его вилкой, протянула ему. Тут уже до этого бесстрастное лицо Антона изменилось: мясо было белым, даже немного сероватого оттенка.
– Я обычно не спору с клиентами, фройляйн Брюкель, но… Мясо прожарилось.
Уголки её губ опустились, и она посмотрела на мясо.
– Ну… нет. Местами оно всё равно розовое.
Ковальский отвернулся в сторону и закатил глаза. Он сказал:
– Тогда мы вам принесём…
– Нет-нет, что вы! Может… нет, я могу понять: элитный ресторан, заказов много – все мы люди. Я могу вас понять, герр…
– Хлебцов, – сказал Антон.
– Да, Хлебцов. Я вас искренне понимаю. – Она встала. Ковальский вздохнул.