Коиси протянула Кубояме небольшой бланк.
– Уж позвольте мне отблагодарить вас как следует.
Расплатившись, Кубояма накинул пальто.
– Что ж, береги себя. – Нагарэ открыл перед ним дверь.
– Пару раз в год планирую приезжать на могилу Тиэко, так что еще загляну к вам. Надеюсь, вы уж покормите меня как следует!
На улице полосатый кот Хирунэ вновь потерся о ноги Кубоямы.
– Непременно будьте ласковы с нами! – строго сказала Коиси, взяв Хирунэ на руки.
– А ты знаешь, чем славится та местность, куда вы едете? – спросил Нагарэ.
– Суховеями да подкаблучниками, – хохотнул Кубояма.
– Ну, раз знаешь, то все в порядке, – ухмыльнулся в ответ Нагарэ.
– Дядюшка, вы уж берегите себя.
– Коиси, если ты в ближайшее время не выйдешь замуж, боюсь, Нагарэ тоже может снова жениться!
– Ох, да ну вас, дядюшка, – обиженно надулась Коиси.
– Кстати, Нагарэ, кое-что меня все еще беспокоит… – Кубояма уже на пороге повернулся к приятелю.
– И что же?
– Вкус удона был, несомненно, такой же великолепный, как и когда-то у Тиэко, да вот только пересолил ты маленько, по моим ощущениям.
– Тебе показалось. Я в точности воспроизвел ее рецепт, – решительно возразил Нагарэ.
– Показалось, говоришь… Что ж, может быть. Спасибо тебе большое! Теперь уж я на всю жизнь этот вкус запомню. – Кубояма пальцем указал на свой рот.
Улицу Сёмэн-доори уже начинали окутывать сизые сумерки, когда Кубояма наконец зашагал от закусочной на запад.
– Берегите себя! – донесся ему вслед голос Коиси.
– И будь счастлив! – крикнул Нагарэ вдогонку обернувшемуся Кубояме, почтительно склонив голову.
– Хорошо, что у нас все получилось, – заметила Коиси, вернувшись в зал и принявшись за уборку.
– Да уж, а то ведь он еще натерпится в ближайшее время. В таком возрасте переезжать в совершенно новое место, а тут еще и свекр в придачу. – Нагарэ скинул свой белый халат на стул.
– Да ладно тебе, его ждет прекрасный медовый месяц – разве не здорово?
– Кто его знает, как оно выйдет. Я вот понял, что это все не для меня. Так до конца своих дней и буду хранить верность Кикуко.
– Отец, а ведь ты так и не отдал тот самый рецепт! Может, стоит отнести дядюшке, пока он еще не уехал?
– Не стоит ему бесконечно цепляться за все, что было в Киото. Для него самого будет лучше, если он постепенно забудет, как готовила Тиэко, и полюбит стряпню Нами.
– Но ведь дядюшка и сам может вернуться за рецептом, разве нет?
– О, нет, я Хидэ слишком хорошо знаю.
– Тогда хорошо.
– Пора бы и нам поужинать. А то я что-то проголодался.
– Сегодня опять удон в горшочках?
– Ой, нет, давай лучше набэ[31] с удоном!
– Так это же практически одно и то же!
– Мне тут Хиро звонил, говорит, ему отличного окуня привезли из Акаси[32]. Обещал принести, можно будет в набэ положить.
– Вот это да! Тогда сначала окуня потушим, а потом и лапшу закинем. Ой, кстати, я тут вспомнила кое-что… Скажи, а что такое мы добавили напоследок в удон для дядюшки? Из маленького кувшинчика?
– Да это я на скорую руку развел немного бульона из порошка. Подумал, пора Хидэ привыкать к этому вкусу, ведь там, куда он поедет, другого выбора у него не будет.
– Понятно теперь, почему ему показалось, что немного пересолено.
– Зато Хидэ в полной уверенности, что так и должно быть – это тот самый «вкус стряпни Тиэко». В Такасаки же, где его ждет бульон действительно более соленый, ему будет проще привыкнуть. Ведь он-то будет думать, что вкус один и тот же.
– Но раз так, почему нельзя было добавить этот бульон с самого начала?
– Боюсь, тогда бы ничего путного у нас не вышло…
– Ну, ты в своем репертуаре! – Коиси шутливо похлопала отца по спине.
– Смотри, снег пошел! – Нагарэ выглянул в окно.
– И правда.
– Выходит, сегодня нужно любоваться снегом и пить саке!
– Я как раз прикупила на днях. – Коиси полезла в холодильник и достала бутылочку.
– Это «Снежная слива», что ли? Оно сладенькое, как раз хорошо подойдет к нашему набэ. Кикуко его очень любила.
Нагарэ с теплотой посмотрел на домашний алтарь.
Глава 2
Тушеная говядина
1
Листва с деревьев гинкго, что росли у входа в храм Хигаси Хонган-дзи, уже почти полностью облетела.
Наступил декабрь, и в полном соответствии с названием сего времени года[33] вокруг повсюду в страшной спешке сновали монахи. В этой толпе волей-неволей привлекали внимание окружающих две пожилые женщины в великолепных кимоно. Работник одной из местных лавок на улице Сёмэн-доори, где торговали облачениями для монахов, выйдя из магазина с большой бумажной коробкой, уставился на них с таким видом, словно не понимал, кто они и как вообще здесь оказались.
31
33
В оригинальном тексте приводится традиционное название двенадцатого месяца по лунному календарю – «сивасу», буквально состоящее из иероглифов «проповедник, духовный учитель» и «бегать».