Усаги прыснула, чувствуя, как идет красными пятнами шея, и невольно сжала руку в кулак. Просто для того, чтобы успокоиться. Ее тут же ласково погладили по резко проступившим костяшкам, будто стремились умерить смущение, но этот трюк не сработал.
— Я не за гадости, — усмехнулась она негромко. — Я за глаза. Синие-синие. Мне такие глаза раньше снились, когда я была помладше. Глаза — и колкости. А еще — скомканные листы с тестами. И на самом деле я действительно хорошо метаю бумеранг, — здесь Усаги снова вспомнила слова Кайдо (Жадеита) и покраснела. — Наверное, именно поэтому я склонна поверить Рей.
— И довериться малознакомым парням, которые хотят провести ритуал какой-то? — Мамору подозрительно скривил губы, колюче глядя перед собой и словно готовясь от чего-то обороняться, но быстро взял себя в руки. — Не думаешь, что они какие-то… ненормальные?
— А как ты можешь знать, что сам не такой же? — Усаги отвела глаза. — Ты ведь сам сказал — даже не знаешь, кто ты. Теперь вот и я не знаю… — она дернула уголком губ в улыбке. — На родителей никогда ни в чем не была похожа, странная, какая-то как подброшенная. Хотя мать любит меня ужасно… Вот только как я в средней школе училась не помню — провал вообще. Раньше меня это не очень-то волновало, мои оценки сейчас редко опускаются ниже восьмидесяти, но ведь… я кому-то обязана этим, нет? Кто-то меня научил, — она перевела на внимательно вслушивающегося в ее голос Мамору задумчивый взгляд. — Я думаю, что Ами.
Наверное, этого было слишком много для одного раза. Она не была готова рассказывать о себе так много. Она могла сказать, что у нее комната дома у родителей в розовых тонах, и этот розовый ей в один момент ужасно опротивел, а потому она, не мелочась, решила съехать. Она могла сказать, что ей нравится ездить с Мамору на байке, а еще — что она больше любит клубничный джем, чем сливовый. Но, пожалуй, не больше.
Интересно, если у всех у них есть какой-то дар, то какой достался Мамору?
— А у тебя есть какие-то доказательства? — парень взмахнул рукой. — Кроме того, что все мы что-то помним, вот только не помним, что именно.
— Кайдо знает, — утвердительно произнесла Усаги. — Знает и Рей. Ты видел, как они на нас смотрят? Хмм… — она облизнула губы. — Может, еще Масато. Этот вообще как-то странно на Луну пялится. На мою кошку, в смысле, — пояснила она зачем-то, хотя про ее кошку Мамору прекрасно знал. — И не только на Луну — на Артемиса тоже.
— Потому что у них подпалины на лбу одинаковые? — Мамору скрестил руки на груди и смотрел на нее выжидающе. Усаги только головой в ответ покачала.
— Это не подпалины, — тихо произнесла она. — А как… как клеймо какое-то или метка. И словно из золота отлито. Не смейся, я говорю серьезно.
— И у тебя есть способ проверить, что что-то не так? — парень коротко усмехнулся и чуть прикрыл глаза, наблюдая за ней лениво из-под ресниц.
Он ей нравился. Очень нравился.
Она была влюблена.
…но сейчас не время.
Усаги отрывисто кивнула.
— Есть одна мысль. О которой мы пока никому не скажем.
— И какая же? — это было так удивительно. Она точно помнила, что эти глаза когда-то смотрели на нее как на девчонку. То есть… ну… как на маленькую девочку. Смотрели — и смеялись.
А теперь эти же глаза смотрели на нее взросло, серьезно. Как на единомышленницу, союзницу. Девушку.
— Проще простого, — Усаги хмыкнула и инстинктивно поправила воротничок у блузки — как будто это было сейчас так важно! — Прозвучать может очень глупо, но… не проследить ли нам за Луной? Если с ней что-то не так, тогда и с нами тоже не все в порядке.
Парень нахмурился, на какую-то секунду ушел в себя и что-то задумчиво промычал.
— Я назвал бы это глупостью еще месяц назад, — наконец отозвался он, — но теперь-то… Давай попробуем.
Когда они прощались около дома Усаги, Мамору ее поцеловал. И когда сбегала от него в подъезд, отчаянно полыхая щеками, Усаги подумала, что уж вот об этом она точно пока никому не скажет.
========== Act 12 ==========
***
Девушка потянулась в разворошенной постели, мягко целуя своего рыцаря в чуть колючий подбородок, и поудобнее устроилась на его груди, сладко жмурясь и прижимаясь ухом к теплой коже там, где спокойно билось сердце. Син — или Кунцит? как им стоило вообще себя теперь называть? — спокойно спал, даже не подозревая о том, что его маленькая фея уже проснулась и снова думает, думает, думает…
…все, что они тогда успели — это один взгляд, полный нежности, после того, как проклятье Металлии оказалось снято. А потом… иногда Минако жалела, что не бросилась к нему в тот же миг, чтобы умереть вместе. Может, тогда они родились бы в одном месте и встретились намного раньше. Или даже были знакомы с детства. Впрочем, что толку теперь гадать?
Мина всегда была взрослее своих соратниц — старше, мудрее, искушеннее. Возможно, оттого, что все Венеры были верховными сенши, она познавала все раньше своих подруг и потом могла всегда дать совет, как поступить в той или иной ситуации, касалось ли дело любви, стратегии боя или одной из старинных книг. Скорее всего дело было в том, что Минория призвана была отдавать приказы не только принцессам-воительницам планет внутреннего круга, но и защитницам из круга внешнего. У каждого из них, без сомнения, была своя миссия, и аутеры должны были избавлять Солнечную систему лишь от угроз внешних, внутренние предоставляя иннерам, однако…
Они где-то были, точно. Минория помнила девушку с короткими пшеничными волосами, которая ее была всего на два года старше, но ужасно при первой встрече задирала свой нос. Девушка была принцессой Урана, планеты, на которой царил вечный матриархат, и ее должны были выдать замуж за младшего брата земного принца, однако…
Что же с ними произошло? Если честно, это и вовсе стерлось из памяти Мины, и хотя сейчас, в это счастливое сонное утро, думать о таких вещах был глупо, девушка не могла выбросить пришедшую ей на ум мысль из головы.
Интересно, а Син помнит, что когда-то у него был младший брат? Как же его звали?.. Как там звали их всех?..
Минория облизнула губы, стараясь как можно меньше шуметь и барахтаться в перекрученной простыне (о, как она вчера выгибалась, прижатая к этой кровати, даже и вспоминать стыдно!), и села. Ее рыцарь покамест спал, прикрыв рукою глаза и лоб, а значит, она могла не просто ворочаться рядом и мешать ему отдохнуть, а хорошенько поразмыслить над происходящим. Усаги смотрела на нее после всех этих разговоров с Рей странно, как будто думала, что им с Сином совсем мозги от любви отшибло, и может, конечно, она в чем-то была права, но…
Разве может богиня любви быть захвачена в собственную ловушку? О нет, совершенно точно. Да, Минория была бесконечно рада, что теперь ее Кунцит был наконец-то с ней, ведь единственный раз, когда она не была первой во всем среди подруг, случился тогда, когда оказалось, что дата ее свадьбы стоит после свадьбы Селенити и Эндимиона, однако… Нет, она определенно не сошла от любви с ума, и мысли ее были чисты. И в общем-то, хорошо, что так, потому что неприятно чувствовать себя ненормальной и жить в словно бы выдуманном мирке. Теперь, когда Минория знала, что все ее сны — это чистая правда (а тот вроде бы игрушечный жезл, который она нашла при уборке в квартире — на самом деле ее кристалл), все как будто встало с легким щелчком на свои места.
Минория (или Минако?) еще не знала, что она должна делать и, вероятно, она могла снова думать не совсем о том, но жизненно важным ей казалось сейчас найти еще четырех принцесс. Они ведь умирали – только Минория не помнила, как и когда. Но факт остается фактом – если умирали, то должны были реинкарнировать на Земле. Их всех вместе с Селенити было девять – значит, и на Земле их должно быть девять!
Особенно Мину волновала судьба печальной воительницы Плутона, которая по приказу королевы Серены не должна была показываться никому на глаза и молча нести свой пост у Врат. Надо будет сказать Селенити (нет, Усаги), чтобы та отменила этот идиотский приказ. Пеллар – такая же воительницы, как и они все. Она должна быть рядом с ними.