— Что потом?.. — осторожно подначила Мичиру. Уже почти зная, что он ей скажет. Все-таки за эти месяцы она неплохо его изучила.
— Потом я понял, что это в своем роде гениально, — вздохнул средний Коу, и она коротко кивнула сама себе. — Огромный Альянс, связанный так тесно, что его государствам нет смысла воевать между собой. Сильные правители, довольные ими народы. Она мыслила иными категориями, нежели мы. И я думаю, нам стоит придерживаться ее плана, — «Что?..» — У нее ведь почти получилось, остался только… только Миканор, которого некуда было пристроить.
— Да, — жестко припечатала Мичиру, стиснув зубы. — Потому что до этого она изолировала двух принцесс-хранительниц, силы которых боялась до трясучки, и обезглавила этим два государства.
Этого девушка не могла простить их светлой королеве, какие бы благие цели та ни преследовала. И почему-то ей казалось — этого Серене до сих пор не может простить даже сама Селенити.
Хотару и Сец были замечательными. Они были куда более сострадательными и светлыми, чем даже некоторые из внутренних воительниц, и то, какая судьба постигла их при Серене… От одной мысли об этом темнело в глазах.
Мичиру была рада, черт возьми, что королева все-таки умерла. Рада, что та отдала свою жизнь за то, чтобы ее пешки, в число которых она включила и собственную дочь, реинкарнировали на Земле. Кайо считала, это была расплата королевы за безжалостные игры в богиню судьбы.
Таики накрыл ее сжавшуюся в кулак тонкую руку своей ладонью и подарил ей еще одну маленькую невеселую улыбку.
— Я знаю, — тихо согласился он. — Знаю. Но еще я знаю, что ее больше нет, и ее план можно воплотить так, как удобно нам — просто переженившись и потом переженив детей.
Мичиру нервно расхохоталась.
— И как ты себе это представляешь? — поинтересовалась она ядовито.
— Пока понятия не имею, — легко повел плечом парень. — Для начала нам самим надо пережениться, вообще-то. А дети… пусть растут вместе. Их нужно просто правильно воспитать — объяснить им, что семья — это в первую очередь не страсть и горящие угли, а доверие и опора.
Кайо накрыла его ладонь своей свободной ладошкой и склонила голову набок, обозревая получившийся «пирожок».
— Ты думаешь, из этого что-то выйдет? — со вздохом уточнила она; он знал, что она почти что сдалась, конечно.
— Разумеется, — уверенно кивнул Таики. — В конце концов мы не такие, как наши родители, разве нет?
Мичиру чуть улыбнулась.
Буря в груди и на языке утихла, и вновь остался только прибой, стелющийся перед глазами.
— Точно, — мягко отозвалась она. — Мы намного лучше.
Комментарий к Entracte II
**Нерей** — бог Средиземного моря, способный менять свой облик и предсказывать будущее.
**Дорис** — богиня Средиземного моря, жена Нерея и мать нереид в греческой мифологии.
**Астерия** — в древнегреческой мифологии звёздное божество.
**Хиона** — греческая богиня снега, дочь Борея, бога северного ветра и зимы.
========== Entracte III ==========
Усаги ждала у ворот школы, и Хотару, только увидев ее, припустила бегом, до белых костяшек сжимая в руке портфель и спустя пару минут буквально врезаясь девушке в грудь с неуклюжими объятьями. Лунная принцесса засмеялась, обхватывая ее обманчиво хрупкими тонкими руками, и крепко прижала к себе.
— Сейчас постоим минутку, — с улыбкой сообщила она Хотару в волосы, — а потом пойдем за Минако, согласна?
Девушка часто закивала и уткнулась носом Цукино в плечо, ужасно желая и боясь признаться в том, что она… скучала. Скучала так, что иногда хотелось реветь — непонятно от чего. Хотару жила с Сецуной с самой кончины отца, не пережившего взрыва в школе Мюген, и присутствие Плутон, конечно, облегчало дело (теперь Хотару это понимала), но все же… Сец иногда пропадала (к Вратам, как видно), и девушке было… одиноко. Пожалуй, она слишком привыкла к тому, что и Харука, и Мичиру, и девочки, и Усаги всегда были рядом с того момента, как кончилась история с Граалем, и поэтому то, что она так внезапно лишилась их на целых два года, сделало свое дело.
Теперь Хотару хотелось отогреться, и она старалась как можно чаще бывать с кем-то из иннеров — старшие подруги намного чаще бывали заняты. Харука и Мичиру уже закончили школу и поступили в университет, а Сец и вовсе следила за работой своего ателье. Но при случае они собирались, и такое произошло уже дважды за последний месяц.
И дважды за этот месяц Хотару смогла увидеть его. Пожалуй, это было самым замечательным в коллективных посиделках: их огромная компания занимала несколько квадратных метров одного из городских парков, и Томоэ могла безнаказанно наблюдать за юношей, который, наверное, даже имени ее толком не помнил. Она знала, у него всегда были проблемы с именами. А еще он был очень резкий. Но пару раз он еще до их коллективной амнезии помогал ей поймать ее любимую шляпку (подарок Чибиусы), и они даже, кажется, о чем-то говорили потом. Хотару не помнила, о чем именно, запомнила просто его печально-ласковый взгляд. Уже потом поняла, что попала в ловушку.
Потому что таким взглядом, с которым говорил о своей фальшивой принцессе пару лет назад, теперь Коу Ятэн смотрел на Минако. И это было… довольно больно. Не потому что Хотару ревновала — потому что сама Минако смотрела ласково в сторону совершенно другого человека, а это значило, что Ятэну с ней ничего не светило.
…а еще он не любил, когда его называли «Ятэн» и куда охотнее откликался на свое прежнее имя. И Хотару не совсем этого понимала — она вот свое прежнее имя совсем не любила.
Но это неважно, впрочем. И вообще, это совсем не ее дело, верно?
Они с Усаги наконец двинулись от ворот и направились в сторону консерватории. Их принцесса и Минако ходили туда на какие-то особые курсы, оплачиваемые музыкальной школой, и готовились в конце второго семестра сдавать предварительные экзамены для поступления. И сегодня Мина, кажется, застряла там на каком-то семинаре, проведения которого давно ждала. Правда, на вопрос о нем Усаги лишь повела плечами.
— Ты знаешь, — вздохнула она, — признаться, я не очень внимательно ее тогда слушала. Мы стояли в магазине, и я выбирала струны — у меня ведь скоро тоже вступительные испытания. Но, кажется, она говорила что-то про то, что приезжает китайский композитор, который будет присутствовать на экзаменах. Чжоу Вэйджи вроде, он недавно был назначен каким-то серьезным председателем и ведет сейчас дела с союзом композиторов Японии.
Хотару усмехнулась, пружинисто следуя за ней и качая головой. Прежняя Усаги и близко не была такой внимательной, и эта метаморфоза, произошедшая с ней, была совершенно удивительной. И — восхитительной, потому что принцесса все равно оставалась все такой же светлой, нежной и в чем-то совершенно непосредственной девушкой. Просто… повзрослевшей.
— Что-о-о-о? — между тем протянула Цукино в ответ на смешок, и Хотару неловко повела плечами.
— Просто это мило, — отозвалась она, не теряя улыбки. — Раньше, если бы ты не слушала, то не услышала бы ничего, а тут — говоришь, что ничего не знаешь, а потом оказывается, что ты знаешь все.
Усаги, услышав это, и сама рассмеялась.
— Я не смогу стать хорошей королевой, если не буду слушать, что мне говорят, верно? — она сдула со лба лезущую ей в глаза челку и проворчала, что давно пора ее подровнять; Хотару с интересом окинула взглядом тяжелые золотые локоны подруги, затянутые сегодня в два низких хвоста с какими-то удивительными кручеными петлями, и прикусила изнутри губу.
У нее самой волосы за эти два отросли из рваного каре только чуть за лопатки, поэтому она жутко завидовала. Белой завистью, разумеется, или как там еще говорят. Ведь если Ами или Харука ходили с короткой стрижкой — они стриглись так исключительно потому, что им подобные прически нравились, и для них это было удобно. А вот Хотару так стригли дома у отца — ну, ее земного отца. Потому что так было удобно ему. Когда он делал ей новые и новые операции, чтобы сделать ее тело «идеальным», длинные волосы Хотару ему мешали, и в один день он велел их отрезать так, чтобы они едва закрывали шею. В лабораторных условиях, когда требовалось убрать волосы под полиэтиленовую шапочку, это было удобно, но в повседневной жизни…