Кстати, именно башня первая бросилась нам в глаза, когда мы приехали на стоянку. Я сразу узнал ее по фотографиям, которых за последние месяцы видел не меньше сотни (какое-то время фотография Башни Магдала даже висела у меня в компьютере в качестве обоев рабочего стола), но реальность из кирпича и строительного раствора оказалась не столь впечатляюще грандиозной, какой представлялась мне в воображении. Не сказать, чтобы я был разочарован. Башня Магдала – самый знаковый образ Ренн-ле-Шато, размноженный на бессчетных книжных обложках, открытках и фотографиях в интернете, и увидев ее воочию, как говорится, во всем трехмерном великолепии, я испытал подлинный кайф, если подобное определение вообще уместно в данном конкретном случае.
Как и многие, кто попадает в Ренн-ле-Шато впервые, мы решили, что первым делом пойдем смотреть церковь. Она. как и Башня Магдала, оказалась совсем не такой, какой рисовалась мне в воображении. Мне казалось, что снаружи она будет серой, по той простой причине, что, исходя из моего, скажем прямо, достаточно скудного опыта посещения подобных мест, все церкви более или менее серые, а многочисленные фотографии и видеофрагменты с изображением церкви Святой Магдалины как-то не убедили меня в обратном. На самом же деле церковь была вовсе не серой, а неожиданно оранжево-коричневой, что в общем и целом придавало зданию испанский вид. И еще меня поразило, что постройка казалась обманчиво современной. Несмотря на явные средневековые детали – например, пару каменных горгулий, караулящих вход, – как-то не верилось, что церковь построена в одиннадцатом веке.
– Да уж, Соньер постарался украсить местечко, – сказал Скэбис.
Взглянув на зловещую надпись над входом – «Terribilis Est Locus Iste» («Это место ужасно»), – я вошел в церковь следом за Скэбисом и Бельи. После яркого солнца глазам пришлось привыкать к полумраку. Когда же я начал различать детали внутреннего убранства, первое, о чем я подумал: сколько я себя помню, мне всегда было не очень уютно в церквях. В этом нет никакой мистической подоплеки, но меня всегда угнетала религиозная символика, и тем более в больших количествах. К тому же я не люблю, когда холодно, а в церкви Святой Магдалины было определенно не жарко. И застывший взгляд статуи демона, установленной сразу на входе, тоже как-то не грел.
– Не люблю церкви, – прошептал я Скэбису, занятому пристальным изучением демона.
– Все правильно, так и надо, – ответил Скэбис, водя лучом своего фонарика по каменному изваянию. – Это профессиональный психоз всех охотников за Граалем.
Демон – существо злобное и коварное. Это сразу читается в его выпученных глазах, взгляд которых неотрывно следит за тобой, пока ты бродишь по церкви. Мне все время казалось, что сейчас эти глаза вонзят мне в спину два красных лазерных луча. На плечах демон держит огромную чашу со святой водой, куда все католики, входящие в церковь, опускают пальцы, прежде чем перекреститься, но его искаженное каменное лицо и неловкий изгиб спины явно указывают на то, что его не особенно радует эта обязанность. Некоторые ренньерцы считают, что эта статуя представляет Rex Mundi, Царя Мира, катарского бога зла. Кое-кто полагает, что это Асмодей, могучий демон, упоминаемый в ряде средневековых легенд, равно как и в иудейском Талмуде. Согласно легенде, его хитростью заставили помогать строителям соломонова храма в Иерусалиме. Предположительно в качестве подсобного рабочего, месившего раствор. В мифологической традиции Асмодей считается хранителем тайн и стражем сокрытых сокровищ.
Но демон – не единственное диковинное украшение в церкви Соньера. На самом деле, в смысле внутреннего убранства, вся церковь представляет собой одну большую диковину. Здесь все совсем не похоже на то, как, по общему представлению, должна выглядеть сельская церковь в крошечной горной деревне, почти отрезанной от большого мира. Каждый квадратный дюйм церкви Святой Магдалины украшен фресками, барельефами, разноцветной мозаикой, замысловатой резьбой или чеканкой – и в результате выходит такое калейдоскопическое нагромождение форм и красок, что поначалу глаз просто не в силах воспринимать отдельные детали. Хорошо, что внутри было темно – не люблю, когда рябит в глазах. Однако во всем этом головокружительном разноцветье, видимо, был свой смысл. Ведь существует же мнение, что в оформлении церкви Соньер спрятал ключи к разгадке своего таинственного богатства. Собственно, поэтому о церкви Марии Магдалины написано столько статей и книг: о каждой статуе, каждой фреске, о каждом этапе крестного пути, каждом барельефе и витраже, о каждом слове и символе, выбитых в камне. Даже плиты, покрывающие пол – белые и черные квадраты, – были тщательно изучены и проанализированы.