– Может, сначала покурим? – улыбнулся Хьюго, похлопав себя по карману.
– На крыше Башни Магдалы, – предложил Скэбис.
Идея была замечательная. Мы потихонечку выбрались из ресторана, стараясь не привлекать к себе внимания (впрочем, на нас никто и не смотрел), прошли мимо виллы Бетания, мимо церкви и перелезли через кладбищенскую ограду. Это был самый «опасный» этап: во-первых, ограда высокая, а во-вторых, нас могли бы заметить и призвать к порядку. Как-то оно подозрительно: трое взрослых дядек лезут на кладбище через забор под покровом ночи. Но все прошло благополучно. Пробравшись в темноте через кладбище и пробормотав «Добрый вечер» Соньеру, мы поднялись по камням в стене у его могилы и перелезли в сад. Но вот незадача: дверь Башни Магдалы была заперта.
– M-да, – сказал Скэбис. – Как-то я не подумал.
Делать нечего, пришлось сесть на террасе. Жалко, конечно, что не получилось подняться на башню, но с вершины холма все равно открывался потрясающий вид на долину реки, воды которой, подсвеченные лунным светом, отливали искрящимся серебром в темноте. Там и тут, словно упавшие звезды, мерцали крошечные огоньки. Скопление огней в самом центре густой черноты – это, наверное, была Эспераза. На миг мне представилось, что я стою на вершине мира.
– Сегодня Ренн-ле-Шато… – начал Хьюго.
– Завтра Ренн-ле-Бэн, – со вздохом закончил Скэбис.
Мы докурили и пошли через парк. Мы решили вернуться другим путем, через стоянку: там стена была ниже и перелезать было проще. Хьюго сказал:
– Я сейчас, – и зарулил за ближайшее дерево, на ходу расстегивая ширинку.
Мы со Скэбисом неторопливо пошли дальше. Но когда мы уже подходили к стене, разделявшей сад и автостоянку, и остановились подождать Хьюго, неподалеку послышались голоса и луч фонарика чиркнул по кустам в непосредственной близости от того места, где мы стояли.
Мы со Скэбисом испуганно переглянулись и, не сговариваясь, присели на корточки. Как оказалось, лучей было два. Они прошлись по «нашим» кустам, задержались на них на мгновение, а потом сдвинулись в сторону. Мы затаили дыхание и прислушались к скрипу шагов по гравию. Шаги удалялись – в сторону церкви и виллы Бетания, – и вот их стало уже не слышно.
– Черт, – прошептал Скэбис. – Надо быстрее рвать когти.
– Эй, ребята? Вы где? – с хрипом и присвистом произнес Хьюго из темноты у нас за спиной.
– Tc-c! – шикнул на него Скэбис.
– Вы где? – повторил Хьюго, на этот раз громче. – Мы что, в прятки играем?
– ТССССССССССС!
На этот раз получилось. Хьюго проникся и замолчал. Но ненадолго.
– Кх-кх-кх-кх-кх…
– О Господи, – простонал Скэбис.
– Кх-кх-кх-кх-кх-кх-кх…
А меня вдруг пробило на «посмеяться». Я честно пытался сдержаться, у меня даже живот свело от напряжения, но смех рвался наружу неудержимо, и таки вырвался сдавленным девчоночьим визгом.
– Тише ты! – прошипел Скэбис, что рассмешило меня еще больше. – Все, уйди с глаз моих… – Скэбис подтолкнул меня к стене. – Лезь давай. А я тут пока разберусь с нашим Билли, лающим на луну…
– Кх-кх-кх-кх-кх-кх-кх…
Скэбису не пришлось долго меня уговаривать. Я очень даже проворно перелез через стену, спрыгнул на автостоянку и спрятался за ближайшей машиной. Осторожно приподняв голову над капотом, я тут же увидел темный силуэт. Человек стоял всего в нескольких ярдах от того места, где прятался я. Я узнал его сразу, хотя было темно. Его выдали мешковатые шорты и широкополая шляпа с полями, загнутыми впереди на манер медвежонка Паддингтона. Это был Гарри. Вполне вероятно, что я просвистел мимо него, даже не заметив. Он растерянно вертел головой, должно быть, не зная, куда смотреть: на меня или на стену, из-за которой слышался надсадный кашель и громкий раздраженный шепот.
Я уже почти собрался помахать Гарри рукой, как вдруг услышал шаги на гравиевой дорожке, что вела от стоянки к парадному входу виллы Бетания. Шаги были быстрыми и тяжелыми – и становились все громче и все тяжелее. Я тут же пригнулся, а потом вновь приподнял голову над капотом и увидел двух дородных полицейских. Знаки отличия и пуговицы на форменных куртках поблескивали в лунном свете. Один держал на поводке свирепого вида овчарку. Они остановились у стены в том месте, где она переходила в забор из железных прутьев, и посветили фонариками в сад – в том направлении, откуда доносился кашель. Кашель тут же прекратился, словно по волшебству. Но, как назло, именно в это мгновение фонарики полицейских нашли, что искали. Лучи высветили из темноты двоих мужчин, прячущихся в кустах с той стороны забора: те застыли как два изваяния – вернее, как скульптурная группа, поскольку один из них зажимал рот второму.