9
Ренн-ле-Шато
Скэбис оттащил Хьюго подальше в кусты, прочь от света фонариков. А дальше все было так, как будто из зарослей вдруг выскочил Майк Рид с воплем: «Уходим!» Мне было слышно, как парочка резко сорвалась с места и ломанулась прямо сквозь кусты. Скэбис что-то кричал на бегу, а Хьюго хрипел и сипел, и все это сопровождалось громким треском ломаемых веток. Полицейские тоже рванули бежать. Сперва – в разные стороны, а потом, после секундного обсуждения, оба помчались в сторону церкви и кладбищенских ворот. У них из-под ног летел гравий. Овчарка рвалась с поводка, заливаясь истошным лаем.
Когда полицейские скрылись из виду, я разогнулся, выпрямился в полный рост и подошел к Гарри. Он растерянно смотрел на меня. Я уже собрался с ним поздороваться, как вдруг из кустов за железным забором послышалось негромкое: «Эй, ты где?» Обернувшись в ту сторону, я разглядел в темноте два крадущихся силуэта. Выходит, Скэбис с Хьюго создали видимость поспешного бегства, а потом тихо вернулись обратно.
– Помоги перелезть, – сказал Скэбис, переваливаясь через забор.
Просвистев мимо Гарри – уже второй раз за последние пару минут, – я встал у забора, так чтобы Скэбис мог опереться рукой мне на плечо, и быстро взглянул в сторону церкви: не возвращаются ли полицейские. Овчарка по-прежнему лаяла, но, к счастью, уже далеко.
– Давайте быстрее, – сказал я. – Когда полицейские сообразят, что вы не пытаетесь уйти через кладбище, они точно вернутся сюда.
Скэбис спрыгнул вниз. Он не заметил, что задний карман его джинсов зацепился за верхний конец прута, заостренный наподобие пики, и – трррррр – сзади на джинсах образовалась изрядная дырка.
– Ну, ебтыть, – прошипел Скэбис, глядя на квадратный джинсовый лоскут, наколотый на пику. Впрочем, Скэбис легко отделался. С Хьюго все было хуже. Будучи не таким рослым, как мы со Скэбисом, он поначалу вообще не мог влезть на забор. Я уже начал всерьез опасаться, что мне придется перелезать в сад и подсаживать нашего друга. Но он все-таки справился сам. Стараясь не наступить на пику, он едва не пропорол себе ногу. Пытаясь этого избежать, он все-таки напоролся другой ногой на соседнюю пику.
– Черт, кх-кх-кх-кх-кх… – начал он, но Скэбис поспешно стащил его вниз и снова зажал ему рот рукой.
Мы покидали стоянку, подобно солдатам разбитой армии ковыляющим с поля боя. Мы со Скэбисом поддерживали с двух сторон раненого товарища: хромавшего Хьюго. Скэбис на ходу выворачивал шею, пытаясь оценить, очень ли откровенно Торчат трусы через дырку на разодранной заднице. Овчарка по-прежнему лаяла вдалеке, и звук вроде бы не приближался. На наше счастье.
– Э-э… а что… – растерянно пробормотал Гарри, когда мы с ним поравнялись.
– Вы нас не видели. Вы вообще ничего не видели, – сказал Скэбис, приложив палец к губам и пристально глядя на Гарри. – Вам понятно?
Усадив Хьюго в автобус («Мне бы надо прилечь. Ну хотя бы присесть»), мы со Скэбисом вернулись на конференцию и прямым курсом направились к бару, где обнаружили пьяного вусмерть Ришара Бельи в компании двух привлекательных женщин.
– Ришар, привет еще раз. Что тут у вас интересного? – Спросил Скэбис, прислоняясь спиной к барной стойке и тем самым пряча от мира свои трусы.
– Ну, это… – Бельи пожал плечами, глядя на Скэбиса остекленевшими глазами. – Они все о Ренн-ле-Шато да о Ренн-ле-Шато. Я немного расстроен. Нет, забыл слово… А, вот! Растерян! Я в полной растерянности. Ну, немножко. Это Натали, а это… э-э…
Бельи, похоже, забыл не только имя подруги Натали, но вообще все слова и сам факт своего участия в разговоре. Он крепко зажмурился и завис, улыбаясь блаженной улыбкой, как человечек с обертки «Киндер-сюрприза». Но он хотя бы не сопротивлялся, когда Скэбис взял его под руку и отвел за наш столик. Ален Фера по-прежнему очень внимательно слушал Линкольна. Когда мы садились, он даже не посмотрел в нашу сторону. Я так думаю, он вообще не заметил наше получасовое отсутствие. Вернулись мы как нельзя вовремя, потому что буквально через минуту Жан-Люк подошел с микрофоном к Алену. Ален поднялся на ноги (компания местных у бара разразилась одобрительным свистом и бурными аплодисментами) и заговорил. Он говорил очень долго, обращаясь, похоже, не к Генри, а ко всем присутствующим. После непродолжительной борьбы на руках Жан-Люк оставил все попытки отобрать у него микрофон.